Опиум

Потом придёт и лето нашей скорби,
И солнце будет плавать в мёртвой колбе,
А полдень станет плавить и знобить…
Но средь кустов рассветных Иван-чая
Взойдёт мачьё, головками качая,
Чтобы о скорби временно забыть.

А там придёт и осень нашей смерти,
Как лист опавший в авиаконверте.
Леса без птиц да книга без страниц.
Мне наплевать на вопли Аполлона,
Но слышу вдруг: «Иди-ка, братец… В лоно.»
И вот иду, уже не зря границ.

Опыт сравнительной танатологии

1.

Цикада и цикута излечат от тоски,
Которую внушают вишнёвые соски,
И ноги — дольше жизни —
Пока снимаешь джинсы,
И шёрстка на лобке,
И парус вдалеке.
Но всё под хор цикад
Излечит горький яд.
Ноль будет ноль — в квадрате,
И им же будет — в кубе.
И что ему в Гекате?
И что ему в Гекубе?
Цикада будет петь.
Цикуту станем пить.
Вот только бы успеть
Ещё косяк прибить,
Ещё разок курнуть —
И в Понте утонуть…
Так думал древний грек,
Глядя на сонный брег.

2.

Я, раб своих привычек,
Под кличи электричек
Мечтаю о Сезоне
В проклятой третьей зоне.
Я правду резал в лоб,
Иллюзий не питал.
Здесь только жирный клоп
Да фенобарбитал.
И никаких цикад,
И никаких цикут,
И никаких менад,
Тем более — наяд.
А с местными блядьми
Играли мы детьми.
Но их — аля улю —
Не купишь за «люблю».
Промолви: всё путем,
Звоните, я вам рад.
Дави клопа ногтём
И жри барбитурат.
Не думая о ней,
Лежи себе, синей.
И что глядеть в окно:
Бардак и есть бардак.
Живёшь — говном говно
И сдохнешь, как мудак.

(Достань мыслишку из своей заначки)

Достань мыслишку из своей заначки
В три по полуночи, в нетопленной квартире.
Частица истины, как метка Божьей Прачки,
Лежит на всём, что существует в мире.

Мерзейший бред, чистейшая из этик,
Крест, полумесяц, роза, Тютчев, муха —
Всё есть. Лишь нет хулы на Духа.
Я существую и оправдан этим.

Что ход планет! — Пытливый ум, исчисли
Бег наркоманий в поисках лекарства.
Ложь изречённая имеет форму мысли
И этим сопричастна жизни Царства.