Опиум

Всех психозон тюремные врачи
Затрепетали нервными ноздрями…
Подонки, плесень, вольные бичи —
Весны знаменье, слава всякой дряни.

Леверкюн

Лепи мне мелодию боли
На глиняной этой свирели
Под беглыми пальцами воли
Ловитвой в измученном теле.

Дари мне тростину страданья,
Мни дырочки дудочки полой,
Свисти воробьиным рыданьем
Клавиры бесплотности голой.

Исследуй каденции ада,
Разучивай злобные трели
До бездны, до тризны, до лада,
Доколе мы не догорели.

Слепи мне гармонию бреда,
Слепя светоносною тенью,
Бессмыслицу звонкого Credo
И спазм а капелльного пенья.

Примеривай мира обноски,
Шагреневой кожи избытки,
Ликуя лови отголоски
Весенней застеночной пытки.

Лепи мне мелодию боли
На глиняной этой свирели
В прозрачной пасхальной юдоли,
В зияющем солнцем апреле.

Бедная Лиза

Пламя свечек поминальных,
Словно алая листва.
Шёпот бабок повивальных,
Чёрных плакальщиц слова,
Всё, что будет, всё, что было
Восковой слезой кропим.
Только шелест: «Милый, милый…»,
Трепет огненных купин.
Ведь в случайном, невозможном
Мире следствий и причин
Божьим знаком непреложным
Пламя тоненькой свечи
Над купелью, над могилой
(Хоть кому и невдомек).

…Только шепот: «Милый, милый,
Больно жжётся огонёк».

Левой ноге Миши Красноштана

Гниения огнём захваченное тело,
Как судно, в трюмах чьих бесчинствует пожар.
Да пело ли оно иль только тускло тлело?
Не всё ли вам равно, пылающий клошар?

Горите, мон шери, во славу вечной жизни,
Безвидный свет утроб исследуй, Парацельс!
А после приползут светящиеся слизни,
Слизнув лицо твоё, продолжат сей процесс.

О чём нам пела медь? О чём сиял стеклярус?
И что там врал в бреду белковый Оссиан,