отступила. Она могла бы пойти на это, если бы не история с ночным появлением на ранчо Керби, Вид у него был напуганный, как будто он каждую минуту ждал наказания.
– Полагаю, ты знаешь, что я никогда тебе этого не прощу, – объявила Майра в самой своей величественной манере. – Это унизительно.
– Мне очень-очень жаль.
– По крайней мере позволь мне привезти тебе какую-нибудь приличную еду, – сказала Майра, слегка смягчаясь.
– Я буду этому очень рада, – ответила Виктория, благодарная Майре за заботу. – Вы представить себе не можете, что мне пришлось есть последние несколько недель.
– Не рассказывай, – откликнулась Майра, картинно содрогаясь. – Это наверняка испортит мне аппетит. Я немедленно пошлю за моей кухаркой. Ты абсолютно уверена, что не поедешь со мной?
– Я действительно не могу, – с сожалением проговорила Виктория, надеясь, что Майра не станет повторять приглашение. Ей безумно хотелось согласиться. Мысль об удобной постели, горячей ванне и возможности сбежать от тяжелого запаха камеры почти подорвала ее решимость.
– Очень плохо, что ты не едешь со мной, но я позабочусь, чтобы тебе было удобнее, – пообещала Майра.
– Привет, Керби, – сказала Виктория юноше, прежде чем он успел последовать за матерью из тюрьмы. – Ты вырос за эти годы. Бьюсь об заклад, девушки рады, когда ты наезжаешь в город.
– По-моему, гадко, что ты должна оставаться в тюрьме, – на ходу выдавил он из себя и заторопился за матерью.
Виктория не помнила, чтобы он был таким робким. Майра, видимо, держала его у своих юбок. Она была женщиной властной и собственницей. Может быть, когда она выйдет из тюрьмы, она пригласит его погостить у них с Тринити. Это даст ему шанс выйти из-под власти мамочки и приобрести немного уверенности в себе.
Виктория не могла не улыбнуться своим мыслям. То-то удивится Тринити, что она не только решила выйти за него замуж и поселиться на «Демон-Ди», но и уже составляет список гостей, которых туда пригласит. Но она знала, что возражать он не станет. И вообще, это позволит ему отвлечься от мыслей о Куини.
Виктория сонно зевнула, когда шериф Спраг прервал ее дневной сон. Казалось, все сговорились помешать ее отдыху.
– К вам посетитель. Говорит, что он адвокат и его нанял ваш дядя.
Виктория с любопытством уставилась на вошедшего мужчину. Он выглядел слишком молодым для адвоката. Чисто выбритый, на темном костюме и сапогах ни пылинки, хотя летом Бандера утопала в пыли.
В свою очередь, молодой человек удивленно рассматривал камеру Виктории. Она совершенно преобразилась.
Почти все пространство теперь занимала медная кровать, на которой возвышалась перина. Вдоль стены громоздились ящики с платьями пятилетней давности. Между кроватью и ящиками оставался лишь узенький проход. Толстый ковер покрывал пол, а на окнах пузырились от ветерка прозрачные занавески. На маленьком столике разместились лампа, кувшин и тазик. Около кровати стояли блюда с остатками еды. Шериф поторопился их убрать.
– Шериф Спраг сообщил мне, что вы решили остаться в тюрьме, – сказал мужчина. – Признаюсь, что до этой минуты я не понимал подобного желания. Наверное, так выглядит турецкий гарем.
Виктория усмехнулась:
– Это попытка моей бывшей свекрови успокоить совесть. – Она протянула руку: – Я Виктория Дэвидж.
– Дэвид Вулридж к вашим услугам, – произнес он, отвешивая церемонный поклон.
– Садитесь, пожалуйста. – Виктория снова хмыкнула. – Только не нужно больше поклонов и замечаний о гаремах.
Вулридж уселся на стул, втиснутый в узкое пространство между столом и ящиками.
– Как поживает дядя? И как чувствует себя Бак?
– Не знаю. Он связался телеграммой с нашей главной конторой в Остине. Я живу в Сан-Антонио, поэтому мне поручили заняться вашим делом.
– Что вы сделали?
– Пока немного. Я нахожусь здесь всего несколько дней, но самым важным мне казалось остановить исполнение приговора. Когда мы добьемся этого, у меня появится время подробно изучить дело.
Виктория затаила дыхание.
– В деле есть ряд нарушений. Едва ли не самым большим из которых является то, что председателем на суде был отец убитого.
– Вы добились отсрочки? – нетерпеливо осведомилась Виктория.
– Моя контора известила меня, что приказ был подписан.
Виктория от облегчения ощутила слабость в коленях.
– Через день-два я получу официальные бумаги. Так что вам нет никакого резона находиться в камере.
Виктория была счастлива узнать, что тень виселицы больше не нависает над ее головой, но ее огорчило, что люди, с которыми ей больше всего хотелось разделить эту радость – Тринити, дядя, Бак, работники ранчо, – были далеко.
– Думаю, что до возвращения Тринити я останусь здесь.
– Но в этом нет необходимости. Вам не грозит никакая опасность.
Однако Виктория не была в этом уверена. Она не знала, что сделает настоящий убийца, и была бы рада, чтобы об этом позаботился Тринити.
– Тем не менее я останусь здесь.
Мистер Вулридж обвел взглядом камеру и улыбнулся.
– Возможно, вам здесь будет гораздо комфортабельнее, чем мне в гостинице. – Вулридж встал. – Как я понимаю, прошедшая ночь была богата событиями, так что оставляю вас отдыхать. Мне жаль, что вы не поставили меня в известность, когда приехали сюда.
– Я не знала, что вы здесь, – откликнулась Виктория.
– Представитель Пинкертона приедет сюда на днях. Он, наверное, захочет с вами поговорить.
– Вы знаете, где меня найти.
Керби проскочил мимо шерифа Спрага и замер напротив камеры Виктории. Она лежала на постели, и тело ее сводили судороги.
– Что с ней случилось? – потребовал Керби ответа у шерифа, не отводя ошеломленного взгляда от Виктории.
– Не знаю, – ответил шериф испуганно. – Ей стало плохо несколько минут назад. Она непрерывно стонет. Каждый раз, когда я спрашиваю ее, что с ней, она лишь громче стонет и ее рвет. Что мне делать?
– Вы послали за доктором?
– Он в отъезде.
– Я приведу маму.
Глава 24
Тринити был зол на Уорда, на Керби Блейзера, на шерифа Спрага и на себя. Особенно раздражал его Чок Джиллет.
