города. Помню, как мы, в самом начале, на Лайсвес аллею съездили. Там зомби такими толпами гуляли, что шансов было ноль целых, ноль десятых. Это нам сейчас на руку — есть вероятность, что мародёры там не особенно порезвились. А погода подходящая, можно рискнуть. Была мысль на автомобильный рынок заехать, на проспекте Тайкос, но, подумав, от этой идеи отказался: базар на окраине города, желающие и без нас найдутся.
Может, я и не прав, чёрт знает. Так бывает — если человек тебе не нравится, то сразу начинаешь искать в нём дополнительные, может, частично и надуманные, отрицательные черты, словно пытаясь оправдать свою неприязнь. Так и с Юркой — когда мы въехали в город, где не были, наверное, недели полторы, я даже охнул от удивления, а он — ничего, спокойно крутил баранку, осторожно выруливая между завалами брошенных машин. А удивиться было чему, поверьте мне на слово...
Фильмы про апокалипсис всегда пользовались популярностью у народа. Наверное, это будило в людях какие-то садистские наклонности. Приятно, знаете ли, представить большой писец в масштабе страны или всей планеты, зная, что лично тебе это ничем не грозит — выйдешь из кинотеатра и пойдешь домой, насладившись слегка извращенными фантазиями и замирая от восторга «как это всё в один момент может жахнуть». Женщины, кстати, тоже этим грешны — прямо замирают от сладкого восторга. И откуда в людях такая страсть к разрушениям? Наверное, от того, что ломать всегда легче, чем строить. Был, кстати, у Робби один знакомый оружейник. Он когда на балконе курил, то людей на улице считал патронами. Примерно так: «смотри, — пять, ещё два, еще десяток и ещё два, потому что ветер сильный, могу с одного не попасть».
Моего родного города не существовало... Нет, коробки домов были. И тишина, которая, вместе с дождём и видом разгромленных улиц, только усиливала впечатление. На перекрестке, у въезда в город, стояли брошенные машины. Большинство из них сгорело, остался лишь обгорелый каркас и темные пятна на асфальте, которые даже дождь не смоет. И вот такими скелетами нас встретил город. А еще двумя сожжёнными заправками «Statoil», от которых даже стен не осталось. Какие-то железные конструкции, уже покрывшиеся налётом ржавчины... Разграбленный и сожжённый салон «Lexus», «Renault»... И ещё запах... Неистребимый запах гари, проникающий даже сквозь закрытые окна машины, давил на психику, словно мстил нам, людям, за мир, который мы сами и уничтожили. Никогда не задумывался над такими понятиями, как вечность; не моё это, мирские хлопоты мне ближе и понятнее. Робби да, любил философские вопросы задавать. Теперь к этим же размышлениям пришёл и я... Странно? Думаю, нет.
Зомби на улицах не было видно, только в одной из машин сидел какой-то огрызок человека и старательно крутил руль. Я думал, мёртвых больше будет, хотя сейчас дождь, холодно — они наверняка по подъездам прячутся. Плохо. Надеялся, что удастся пройтись по некоторым офисам, особенно по тем, которые торговали запчастями машин — рассчитывал хоть на какую-то добычу. Банку масла или ещё что- нибудь, в нашей ситуации любая мелочь полезна. Но сначала машина. Живых мы, конечно, не встретили. Может, они и были, в чём я, собственно, очень сомневаюсь, но навстречу никто с хлебом-солью не вышел. Медленно проехали по проспекту, осматривая пустые улицы. На перекрёстке с улицей Жемайчю, перед спуском с горы, стояло несколько брошенных фур, у которых мы притормозили, решив осмотреть. Может в кабине какие-нибудь полезные вещи найдутся? Юрка остался в машине — мало ли что, может, отсюда бежать придётся.
Я обошёл машины вокруг; аккуратно, не торопясь, осмотрел окрестные дома — вроде тихо. Водительская дверь одной из машин была открыта, я осторожно заглянул внутрь — пусто, ключей в замке зажигания нет. Ничего полезного не нашёл, видно, машину уже обчистили до нас; даже баки были пробиты, наверное, дизель сливали... Пусто.
Выстрел я прохлопал. Точнее — прослушал, так неожиданно рядом со мной на жести появилась дырка от пули. Пригнувшись, нырнул под машину, куда-то под колесо, скорее рефлекторно, чем обдуманно. Залег, когда рядом со мной свистнуло ещё раз и на асфальте появилась выщербинка от пули. Чёрт, вляпались! Хорошо, что наша машина оказалась по другую сторону от стрелявших и прикрыта фурами...
В этот момент взревел движок Юркиной машины, взвизгнули по асфальту покрышки и он рванул в обратную сторону! Чёрт, что он делает?! Вслед ему раздались несколько выстрелов, по звуку — били из двух стволов. Машина, стремительно набирая скорость, уходила по проспекту... Сука, недаром его Робби недолюбливал! Ну блин, вернусь — убью нахер! Кровь во мне закипела до такой степени, что горло от злости перехватывало. Бросил, гадёныш! В голове мелькнула нехорошая мысль: «Вернусь... Выберись сначала отсюда...». Он ведь мало того, что бросил, он и карабин увез — я машину проверять с Бенелли пошёл. И рюкзак! Вляпался...
Айвар. 17 апреля, день.
Зажали... В ответ на мои грустные мысли по фуре опять выстрелили. Несколько пуль свистнули рикошетом от дороги и ушли куда-то в сторону. У-у, демоны...
— Эй, мужик, — послышался хрипловатый басок, — бросай свою дудку и давай выходи на солнышко, хватит прятаться. Не проси, чтобы сами к тебе пришли — хуже будет.
Ага, сейчас, только шнурки поглажу и выйду... В висках стучала кровь, словно морзянку отбивали — «парень, ты влип, влип, влип...».
— Вы кто такие, мужики? — подал голос я — Чьих будете?
— Мы? — послышался смех. — Санитары города, ёпть. А ты что за хрен с горы? Выходи давай, нечего нам мозги канифолить! Раньше сядешь, раньше, того самого, свободен будешь.
Ну да, представляю эту свободу. Хожу себе по городу и охочусь вместе с новыми камрадами под новым, всемирно известным брендом «зомби»...
— Мужики, давай по-хорошему разойдёмся, — предложил я. — Вы — сами по себе, я — сам по себе. Ценностей у меня нет, а машина, сами видели, уже тю-тю, уехала...
— Да, напарничка ты себе хренового подобрал, бросил он тебя. Что же твой дружок таким хлипким оказался? Тщательнее надо напарника выбирать, в наше-то время!
— Какой попался, тот и сгодился, — подал голос я, — ну что, будем по-хорошему расходиться или повоюем? Оно вам надо, мужики? Ведь пока меня прижмёте, в ответ молчать не буду...
— Оружие у тебя не для города, парень. Пока ты своей перечницей будешь махать, мы тебя разделаем, как Бог черепаху. Вылазь, убивать не будем, оно нам надо — лишний грех на душу брать? И так уже набрали, не отмолишь...
— Мне подумать надо, — пытаюсь протянуть время я. Чёрт, а нафига мне это время? Конечно, где-то в глубине души еще теплится дохленькая надежда, что Юрка сделает круг вокруг квартала и попытается их с тыла прижать, но вряд ли... Ох ты сучонок, язви тебя в душу мать...
— Хорош думать, не в библиотеке! Даем три минуты, на подумать, потом не обижайся, валить будем наглухо...
Да уж, на этот раз влип по уши. Выхода, как ни крути, у меня нет — лежу тут, как хрен на блюде. Патронов мало — в ружье восемь, в разгрузке еще десяток, да что с них толку — дробь. Пистолет ещё и два полных магазина к нему. Слабо... Ну сдамся им на милость, что с того; ведь мало того, что обдерут, как липку, так ещё и пулю в голову влепят. Шансов выбраться живым, как ни крути, мало, а точнее — вообще не видно.
— Три минуты прошли, — ехидно спросил один из нападавших, — что делать будем?
— Понимаешь, — в тон ему ответил я, — не верю, что вы меня живым отпустите. А умирать очень неохота...
— А ты сам подумай, парень, нафига нам тебя убивать? Ради интереса? Посмотреть, как твои мозги на асфальте смотрятся? Так видели уже не раз, лишний раз смотреть неинтересно. Конечно, вещички у тебя заберём, а так — живи, нафига ты нам сдался-то?
— Ладно, — подал голос я, — выхожу, не стреляйте.
— Ишь, разбежался, выходит он. Бросай наружу свою дудку и жалетку сымай, мало ли, что там ещё что положено. Может, гранат натыкано, в кажний карман...
