Логично, блин. Расстегиваю разгрузку и выбрасываю её на дорогу, перед колесом. За ним, с глухим стуком, летит ружье.
— А пистолет что, забыл? Ты, паря, не мудри, давай полностью разоружайся, иначе разговора не будет!
У, черти глазастые... Пистолет летит следом за ружьем и мягко падает на жилет.
— Вот, — протяжно констатирует кто-то невидимый, — теперь сам выходи.
Выбираюсь из-под фуры и встаю в полный рост. Ну что, отбегал своё, господин Айвар; в животе стремительно холодеет, словно я льда нажрался. Хочется выглядеть спокойным, но чувствую, по спине катится капля пота... Оно и понятно — умирать неохота. Нападавших не видно, да и высматривать их бессмысленно; если я на прицеле, то смотри, не смотри — свою пулю не увидишь. Да и не услышишь, наверное. Поднимаю лицо к небу, кожей чувствую лёгкую морось дождя; Господи, прости меня, грешного...
— Не ссы, молиться вроде пока рано. Или ты уже на тот свет собрался?
Из проулка, рядом с троллейбусной остановкой, где в глубине двора когда-то был стриптиз бар Venera, появились две плотные фигуры. Вооружены серьёзно: у одного древний АКМс, затёртый почти до блеска, и такой же дряхлый АКМ, с деревянным прикладом. Правильно, против семёрки дробью не повоюешь, не тот расклад...
Подстраховывая друг друга — видно, не первый раз этим занимаются — мужики подходят поближе. На вид обоим лет по пятьдесят, не больше. Руки натруженные, да и по разговору можно сказать, что не в офисах штаны просиживали.
— Влево на пару метров прими, — один из них кивает мне стволом, — вдруг у тебя мысли неправильные возникнут? Зачем нам проблемы, сам подумай?
— Можно подумать, у тебя проблем в жизни мало, — бросаю в ответ и делаю несколько шагов в сторону от брошенного мной оружия.
— Ты нас что, пугать вздумал? — заводится один из них.
— Напугаешь вас, себе дороже, — натянуто усмехаюсь я, — говорю к тому, что в жизни и так проблем сейчас по гланды.
— Это да, — кивает мужик, и подходит к моим вещам, пока второй держит меня на прицеле. — Смотри ты мне, хорошие вещи собрал. Ты что, из вояк?
— Нет, я своё еще в восьмидесятых оттарабанил, на ТОФ-е.
— Ну-ну, — кивает на мои слова мужик, укладывая мой жилет в рюкзак. — Дробовик возьмешь, — бросает он своему напарнику и поворачивается ко мне. — Ну а с тобой что делать? Ладно, — усмехается он, — я слово держу, да и не охота тебя стрелять, если честно. Как-то не по-людски получается, дважды обижать. Напарник тебя бросил, прямо скажем, по-скотски поступил, мы тебя разобидели слегка, так что убивать не будем, иди себе с Богом...
— Хоть пистолет-то оставьте, — пытаюсь торговаться я, — патронов к нему всё равно мало, да вам он и не нужен особо. А у меня лишний шанс появится до базы своей добраться, с напарничком поговорить. Хлипкий, конечно, но шанс.
— Отомстить хочешь? — дёрнув бровью, бросает он.
— Всем мстить — жизни не хватит. Наказать — да. Морду набью, чтобы знал.
— Верю. Знаешь, паря, верю, что убивать не будешь. Не знаю, почему, но верю. Ладно, пистолетик твой верну, эти пукалки нам и правда ни к чему, нет к ним особого доверия. Но видишь, какая история — дадим мы тебе пистолетик, а ты нам в спину стрельнёшь, оно нам надо?
— Не буду я стрелять, смысла нет. Тогда надо было и не вылезать, воевать с вами. С пистолетом много не навоюешь.
— Правильно, — кивает мужик, — дохлый номер — с пистолетом против автомата переть. Ладно, оставим, но извини, патроны вытащим, обойму на перекрестке оставим, — он показал рукой. — Ладно, бывай, парень. Надеюсь, не встретимся больше...
Разряженный пистолет он положил на землю, и они двинулись обратно за угол, так же прикрывая друг друга, пока не повернули за угол. Через несколько минут оттуда выехал Фольксваген Транспортер, и они уехали, притормозив на перекрестке и выбросив на асфальт пластиковый глоковский магазин...
Жив. Правда, особой радости я от этого не чувствовал. Это вполне по-человечески — когда что-то получаем, грустим, почему не получили больше... Но ситуация была аховая, чего уж тут. Один, без машины, почти в центре города, без еды и нормального оружия. В магазине, который мне оставили мародёры, было всего четыре патрона. Как насмешка: хочешь — в зомби стреляй, хочешь — сам застрелись. Ладно, мы люди не гордые; живым оставили, четыре патрона есть — ещё покувыркаемся. Огляделся, вздохнул малость и двинул легкой трусцой в сторону дачи. Как назло, застрял почти в центре города, теперь до базы километров тридцать пять, из них десять по мёртвому Каунасу.
Айвар. 17 апреля, пять часов вечера.
В здании нашего офисного здания было пусто и царила полная тишина. Звук шагов терялся в глубине коридоров; может быть, это было чисто психологическое действие замкнутого пространства, но от такой мысли не становилось легче. Я понимал, что зря лезу в лабиринты коридоров, что любой, даже слабый морф меня здесь задавит, но сделать ничего не мог — тянуло меня в эти стены, словно это могло воскресить кусочек старого мира и дать сил продолжать забег по мёртвому городу. Кто-то из древних сказал, что нельзя возвращаться в места, где был счастлив, их уже нет. Ну, счастлив — это, наверное, слишком сильно сказано, но в этих стенах прошли не самые плохие годы жизни. Как я сюда добирался? Трусцой. Вышел на середину проспекта и побежал... Вспоминать неохота; без машины город выглядит еще страшнее, хоть и не рассматривал я его особо. Погода спасла...
Добрался до нашего офиса и уткнулся в закрытую дверь. Отвык я от ключей, что поделать, пришлось дверь ломать. Это в кино всё просто выглядит: выстрел в замок — и дверь нараспашку. Поэтому стрелял в то место, где язычок замка в раму уходит. Одного раза не хватило, а вот вторым выстрелом более-менее расщепил. Удивительно, но наш офис остался нетронутым. Хотя, — кому он нахрен сдался, с компьютерами нашими, когда рядом целый торговый квартал Urmo baze. Знаете, лучше бы я его разграбленным нашел. Мне было бы легче. Когда я вошёл, словно комок в горле встал. Там ещё сохранился запах кофе и женских духов! Мирный запах... В общем, сорвался...
Когда отошёл, офис уже не выглядел нетронутым. Крушил мебель, как будто мстил этому долбанному миру за всё, что произошло с нами за этот месяц. За Ингу, Роберта, Асту и Альгиса. За всех погибших близких нам людей, за город-призрак, в котором хотел жить и стареть, который умер в одночасье, превратившись в фату-моргана, уничтожив разом всё, самое для меня дорогое — воспоминания, будущее, настоящее...
Потом сидел на подоконнике, жрал прямо из горла найденный в тумбочке коньяк и плакал. Да, плакал! Взрослый, сорокалетний мужик, уставший видеть, как рушится мир.
Айвар. 18 апреля, утро.
Рассвет встретил в кресле. Спал урывками, снилась какая-то чертовщина... Слава Богу, проснувшись, даже не вспомнил — мало мне в жизни кошмаров? Из окна, которое выходило на проспект, осмотрел окрестности. Ничего нового, всё тот же дождь... На бензоколонке, которая находилась рядом с офисом, увидел мертвяка, который стоял и дергал шланг со сжатым воздухом. Всё-таки они помнят...
Прикинул свои шансы выбраться из города и добраться до дачи. Или хотя бы до Рамучяй, там Эдгар энд компани... До них километров пятнадцать, если по дороге бежать. Напрямик, конечно, короче получится, но лезть в жилые районы мне не хотелось. Особенно если учесть, что оставалось у меня в обойме два патрона. Усмехнулся — услышал бы Робби это «в обойме». Не преминул бы высказать, что он думает по
