мужчине. Артуру, значит. Очкастый оказался покладистым малым, взял авоську, только поинтересовался, мол, нет ли внутри дыни бомбы. Провожатые мужчина и женщина набросились на меня ? очкастый успокоил, и я понял, что он у них главная фигура.
? Передал?
? Конечно. Слушай дальше. Вышел из здания, вижу, стоит 'Волга'. Белая. Со шторками. У машины ? знакомые мужчина и женщина. Я не утерпел ? спросил, кому я только что передал сетку с бухарской дыней. Мужчина, значит, в ответ: 'Министру ? вот кому! Голова дурья, впутал в базар самого министра!..'
Я засмеялся металлическим неискренним смехом: рассказ Азимова, честно говоря, не тронул меня, не терпелось перевести разговор на нужную тему. И Азимов рассмеялся, но, видно, почувствовав холодок по другую сторону провода, осекся, долго молчал, сопел, спросил после паузы иным, озабоченным, чуточку встревоженным голосом:
? Что тебе?
? Помнишь, сидели мы в бостане у тети Зевиды?
? Далеко забрался ? зачем тебе это? Для сценария?
? Да, зазудило память.
Такие давние дела, ? произнес серьезно и тихо Азимов.
? Попробуй вспомнить.
? В бостане... У Зевиды-апы...
? Летом...
? Ясное дело ? не зимой.
? Я вернулся на каникулы. Помнишь: стоял однажды на перекрестке шоссе и улицы Ленина. Ты вышел из артельного двора.
? Я еще подумал: в жару-то ? и в костюме.
? Верно: в костюме.
? С иголочки. Серый, С тоненькими розовыми полосками. Отличный костюм... У нас тогда ходили в чем попало.
? От тебя несло запахами ваксы и кожи ? я почему-то сходу догадался о твоей профессии.
? Да, чувствовал я себя моченой кожей.
? Я хотел обнять ? ты вежливо отстранился... помнишь, что сказал ты мне?
? Когда это было...
? Ты сказал: 'Осторожно. Испачкаешься...' ? потом пригласил к себе на чучвару[8].
? Чучвару не забыл, ? умилился Азимов.
? Мы двинули к тебе. Забавно: ты в шикарных хромовых сапогах со скрипучками.
? Во дворе у тети Зевиды стояло дерево-урючина. Древняя, развесистая. Под нею в тени ? стол... А в чучвару была посыпана сушеная кинза.
Оба замолчали. В трубке слышалось посапывание Азимова ? он о чем-то напряженно размышлял.
? Ну и что? С чего вспомнилось?
? Говорю же, зазудилось.
? Не темни.
? Турсун, вспомни подробности ужина в бостане. О чем шла речь тогда под урючиной?
? Да, сидели в бостане. Ели чучвару. А о чем говорили? Разве упомнишь? Сколько минуло лет? Спроси- ка о другом.
? Тетя Зевида рассказывала о смерти районного хирурга... Меня интересуют подробности рассказа тети Зевиды.
? Именно то, что рассказывала тетя?
? Именно.
? Тогда в бостане?
? Попытайся вспомнить.
? Но это невозможно, Дауд.
'Почему же, ? подумалось мне, ? помню же я...
Я еще не знаю, чему суждено сгореть в огне...
Мы сидим в бостане, уплетаем за обе щеки чучвару и слушаем тетю Зевиду. 'Горячий был человек, ? говорит хозяйка о хирурге. ? Мог из-за пустяка вспыхнуть, правда, и отходил быстро. Глядишь ? весь в себе, задумчив. А глядишь ? улыбка часами не сходит: не идет ? летит по коридору. Обязательно поздоровается... Заглянет, поинтересуется: 'Здравствуйте, Зина, что нового у вас?' Выслушает внимательно, либо одобрит, либо поправит, так вежливо, по-человечески, что становилось легко на душе... Что и говорить, уважали его в больнице. А после происшествия с мальчиком вдруг круто изменился ? вот удивительно! ? пропала улыбка; работал по-прежнему, не щадя себя, но что-то ? это замечали все ? изменилось в нем круто. За неделю до рокового случая, помню, и вовсе сломался. Под вечер... Я сдала смену и собиралась домой. Но вспомнилось, что накануне он просил заглянуть на минутку. Так было не раз: вызовет и попросит прийти утречком пораньше и приготовить то или это ? доверял мне, и я дорожила доверием. Думаю, загляну... Подошла ? а тут двери распахнулись ? боже! ? из кабинета вылетает ? кто бы подумали! ? завскладом сельпо. Не знаю, с чем завскладом заглянул к доктору. Может быть, за справкой ? перед этим он лечился, отлеживался в одной из палат. Но может быть, заглянул обговорить предстоящую охоту ? говорят, они иногда вместе охотились...'
? Завскладом сельпо? ? послышался в трубке голос Азимова. ? Не помню. Перебрал в памяти всех, а такого... Точно, не помню. Извини.
Простившись с Азимовым, я решил перенести на бумагу рассказ Зевиды. Конечно, за давностью восстанавливалось немногое, но среди малого отыскивалось несколько подлинных ее слов ? их-то я выписал, выстроив в колонку. Увлеченный странной криптограммой, в попытках отыскать некое в них затаенное, я не сразу придал значение очередному звонку Азимова. Казалось, звонил тот, как всегда, от тоски, но уже первый кусочек фразы после 'Алло, алло' ('„.Слушай, Дауд...'), прозвучавший позывными к чему-то важному, насторожил...
? Слушай, Дауд, ? выдержав затем многозначительную паузу, Азимов произнес неожиданное: ? Вспомнил я.
? Что?
? Ну, этого... завскладом сельпо. Все правильно ? был такой. Ты знал его: помнишь, на базаре промышляла приезжая баба?
? Рябая?
? Она.
Вот отчего тянуло память к чаепитию под урючиной ? не обмануло предчувствие, недаром перебирал я память о чаепитии с осторожностью сапера ? обнаружилась-таки мина!
Я, конечно, знал, и наверняка, больше, чем Азимов, но хотелось, чтобы Азимов выложился, затем чтобы я смог сопоставить памятное ему с отложившимся в моей памяти. Азимов, полагая, что мое любопытство вызвано профессиональными соображениями, не догадывался, как ошеломила меня весть: как смешала она в горячее месиво мысли, чувства.
? Торговка салом и мылом.
? Точно.
? Племянник, помнится, к ней наезжал.
? Точно. Детдомовец.
? Жили в избушке, над речкой.
? Вот этого не помню.
И тут ? правда: Азимов жил по другую сторону Карповки, потому он мог не ведать об обитателях избушки.
? Я полагал, что Рябая с мужем уехали из Карповки в годы войны. Возможно, в конце войны.
