Потом и остальные книги Э.М. Ремарка – «Черный обелиск», «Триумфальная арка» и др. – зажигали в сердцах и умах стоящие мысли и многих людей сделали человеками. К сожалению, в советской литературе таких книг не было, были, конечно, попытки у разных людей осмыслить жизнь поколений, вернувшихся с войны, ничего не получивших взамен, ни славы, ни денег, и только любовь и дружба давали им силы, вот об этом и вспомнил Сергеев в тот день, который его перевернул.
На мысль об аналогии с героями Ремарка Сергеева толкнула случайная встреча с молодым человеком по имени Леша, юноша приехал на встречу с его товарищем – хозяином небольшого кафе эконом-класса по поводу рекламной акции, которую предложил Леша, свободный агент на рекламном рынке.
Леша – юноша в кожаной куртке с рынка, в чистой футболке с надписью «Мир» по-английски и утверждением на русском, что этому миру «Да» в одно слово. Он был с пухлыми щеками и внимательными глазами, которые не моргали, сидел перед взрослыми людьми, повидавшими «Крым и Рим», нисколько не смущаясь, без заискивания и без притворной наглости юных менеджеров, считающих, что мир принадлежит им по праву. Так джип на дороге давит «Оку» со второго ряда на обочину: «Уступи дорогу!», мигает всей люстрой и дудит: «Мы едем!», как пели в песне на сходках одной партии. Наше время пришло, потому что мы правы, и все.
Леша связно и четко изложил, что может сделать, без кокетства и ложной скромности назвал свой гонорар, небольшой, но соответствующий проделанной работе, и на этом бизнес-часть встречи закончилась. Он аккуратно положил в карман аванс, бережно и с уважением к заработанному, и собирался откланяться, но товарищ Сергеева предложил ему поужинать с ними: пятница – день отдыха, они всегда выпивали в пятницу, если в другие дни не случалось, а в пятницу – это святое.
Леша есть отказался, но пива выпить с партнером согласился.
Старшие товарищи стали спрашивать его, как жизнь, легко ли быть молодым, они уже к тому времени забыли это: их дети, его ровесники, на подобные вопросы им не отвечают, да и что им сказать, если до этого возраста ни разу не выходили из дома самостоятельно…
Водитель в школу, водитель из школы, даже в кино и в клуб на день рождения к девочке возит водитель, и охранник девочки пристально следит, чтобы наш мальчик не лазал к их девочке куда попало.
Такое время на дворе, маньяки, плохие компании – как отдать родное дитя, выпестованное в закрытых поселках и домах с охраной, как на атомных станциях…
Но есть и другие люди, и Леша – один из них.
Леша в двенадцать лет в шортах и майке вышел за хлебом и уехал с товарищами на выездной матч «Коней» в Новороссийск, приехал домой через неделю, в море искупался первый раз и понял, что такое мужское братство, орущее в едином порыве.
Приехал домой, получил по полной программе и с тех пор фанатеет по игре, но без быдлячих штучек, понимает, что бить человека по голове не надо, и счет в игре и в жизни – это не одно и то же.
Глядя на этого мальчика из обычной «советской» семьи, где мама учит великовозрастных «баранов» в районной школе химии, а папа – инженер-электрик с завода, захваченного по праву сильного рейдерами из ветеранов – участников сражений в горячих точках, они воевали за Родину, а когда пришли, им ничего не предложили, они решили взять свое и взяли, а те, у кого взять неоткуда, живут, как умеют, они не ноют, как родители Леши, не ходят на митинги, не читают газету «Послезавтра», а просто занимаются своей жизнью, мама готовит оболтусов в институт, а папа на своем «Москвиче» ездит по дачам и делает электрику, денег немного, но побираться и ждать помощи от государства гордость не позволяет, они же знают, что ничего не дадут, и не ждут… Леша рассказал, что из любопытства ездил на стрелки фанатов с фашистами, объяснил, что и почем платят за акции у «наших» и «ваших», объяснил, что студенту и старушке по барабану, за кого стоять в пикете: лишняя тысяча за пару часов помогает не сдохнуть с голоду и в кино с девушкой сходить. Со смехом сообщил, что участвовал в сатанинской мессе в лесу подмосковном, но кровь пить не стал. Сатанисты, толкиенисты – игры сегодняшних детей, не знающих «Зарницы» и пионерских костров из языческого советского прошлого. Есть игры и пострашнее, когда просят попугать черных и полосатых, но он и его друзья на это не подписываются, хотя охотники попинать другого всегда найдутся, и не только из спальных районов, есть молодые люди, работающие неделю в офисах, а в выходные, чтобы сбить недельную рутину, надевают косухи и ботинки, едут рубиться с пацанами. Здоровый образ жизни без наркотиков, а адреналин где взять? Вот и ездят на акции, не вникая, кто нанял, за что борются. «Нам насрать, – говорят они. – Сегодня суббота». А в понедельник в костюме в офис шагают по лестнице, ведущей вниз.
Сергеев смотрел на Лешу и думал о своем Гоше: те же двадцать, но это совсем другое растение.
С первого дня жизни мамки-няньки, частные врачи, массажисты, все индивидуально, личный тренер по теннису, школа частная, в классе все снимается и пишется для контроля за ситуацией – не дай Бог конфликт, а вот вам кассета, не было никакой педофилии и ошибок при изучении неправильных глаголов. Театральная студия, вот ваш репетирует Репку, вот в пятом ставим «Капитанскую дочку», а вот хронометраж конфликта с Федоровым из параллельного класса. Первым начал ваш, но педколлектив пресек насилие – вот заключение психолога, рекомендовано десять занятий по коррекции личности (счет на 500 у.е.).
Сергееву не нравилась вся эта лабуда с таким воспитанием, но он молчал, говорят, что так теперь у всех, кто думает о своих детях. Сергеев вспоминал свою маму: она тоже любила его и делала для него все, но чтобы так грузить ребенка, который в двадцать лет ждет маму, чтобы поесть и найти трусы в своем шкафу и ножницы – срезать сломанный ноготь…
Еще много всего приходило в голову Сергеева, когда он глядел на другого мальчика, которому не достался вулкан любви от родителей, обрушенный на сына по принципу: нам не досталось, так пусть у него будет все.
Что все, никто не понимает – гора «сникерсов», десять велосипедов, «Диснейленд» в три года, а потом спрашиваешь: «Ну что, Гошенька, помнишь, мамочка возила?», а он не помнит ничего, кроме качелей на даче, где катался с кошкой, а «Диснейленд» – это отстой, говорит чудо-мальчик, за которого решают все.
В какой школе учиться, что носить, чем заниматься после школы – все, все, все знают добрая мама и папа-осел, который терпит, когда калечат собственного сына. А что скажешь? Не враг родной кровиночке, твою мать!..
Вот такие мысли нагло разгуливали в голове Сергеева по вопросам воспитания подрастающего поколения, вспомнил себя Сергеев и ужаснулся, по каким краям пропасти он ходил в детстве золотом.
Сам в школу ходил через три дороги, на секцию борьбы ездил с третьего класса на трех видах общественного транспорта, в пятом присутствовал на «хоре» в подвале собственного дома, где в пионерском клубе группа дворовой молодежи насиловала пьяную маляршу из соседнего ДЭЗа, – ничего, не умер и не ослеп от просмотра, а своему до 14 лет запрещал смотреть фильмы, где герои без трусов. Сын послушно уходил к себе в комнату, входил на сайт «анал.ру» и оставлял шутливый пост о своем желании доминировать и быть рабом.
Папа так жалел тонкую душу сына, что, когда показывали криминальные новости, закрывал ему глаза, хотя сам во дворе видел такие новости в прямом эфире, что не родился еще такой режиссер, который его испугает после детства золотого во дворе арбатском.
В пятом выпил, потом закурил, в шестом бросил, в седьмом провел всю ночь с одноклассниками без родителей на Новый год, и ничего, а сейчас наркотики, секс, насилие, такой вой вселенский, можно подумать, что наше детство пионерско-монастырское было, и ничего: кто хотел – спился, кто на скрипке до сих пор играет, а кто и в домино без казино. Тогда люди на пляже и в поездах такое казино устраивали без рекламы и бесплатных напитков для игроков: обыграют человека на последнее и без трусов домой пустят – все забыли, как было. Сергеев все помнил, а старым стал – совсем голову потерял, как сына до пенсии довести без контактов с внешним миром.
Товарищ слушал тирады Сергеева и напомнил ему, как целых два года он доставал его: как же Гошенька честь свою отдаст, не обидит ли сука какая-нибудь чистую душу, не нанесет ли травмы на всю жизнь, дрянь безжалостная…
Как напьется папа Сергеев и давай сокрушаться – уже 16, надо что-то решать, а товарищ ему говорит:
