блажь, пустая фантазия, и автор, вероятно, с жиру бесится. Но такая уж сентиментальная у него натура - ему желательно, чтоб фиалки прямо на тротуарах росли.
Лев Щеглов
РАЗГОВОР ПРО ЭТО
И кто только пустил про нас такую клевету, будто мы эротически безмолвны? Отнюдь. Возьму на себя смелость утверждать, что сегодня мы говорим об ЭТОМ больше, чем кто-либо в какой-либо другой части земного шара. Прошло не так уж много времени с парализовавшего весь мир заявления о том, что 'секса у нас нет', как общество хором признало, что 'секса у нас есть'. И немало. Хотя, зачастую, глядя на экран телевизора, зритель не всегда успевает сообразить: это еще обнаженное или уже совсем голое? И, вообще, если про ЭТО запросто пишут в газетах, то что же писать теперь на заборах? А как объяснить неотвратимость сползания любого мужского (да. собственно, и женского) разговора, будь то сантехники или физиологи, к теме об ЭТОМ и только об ЭТОМ. Насколько мне известно, на Западе такое тоже встречается. Но только в тесном кругу профессионалов-сексапатологов или на исповеди сексуального маньяка. И вообще, Западный интерес к сексу несравним с нашим. Он какой-то школьно-наивный ('хочу все знать'), простодушно-гигиенический ('как сделать, чтобы было хорошо и не заболеть'). Даже поп-культура ничего не может предложить кроме навязчивого 'Фак, фак...' Нет у них полета мысли и нашей изобретательности, когда используя названия двух детородных органов и один великий глагол, можно детально описать все, что происходит в душе и в мире. А вот с печатным словом у нас пока некоторая заминка. Высокая литература, равно как и бульварная, предлагает нам основной глагол, описывающий таинства секса -- 'Трахаться'. (Мог ли предполагать старик Хоттабыч будущее победное шествие своего таинственного заклинания 'Трах-трах- тибидох?') Ну, а как было с ЭТИМ в демократическое время? В неофициальной, бытовой речи россиян отчетливо прослеживалась производственная тема, составляющая по мысли идеологов советского периода, смысл существования человека. Помните: долбиться, пилиться, шуруниться и тому подобное? Даже несравненный Василий Аксенов, ни в одном из своих произведений не обошедший тему ЭТОГО, не смог вырваться из фабрично-заводской ментальности, призывая своих героев 'ставить пистон'. А как известно, слово 'пистон' в английском языке означает ни что иное, как поршень -- piston. Видимо, сексуальное взаимодействие представлялось определенным разделом физики, а точнее -- механики. (Возьмите деталь 'А', вставьте в деталь 'Б', закрепите контргайкой 'В' и добивайтесь режима работы 'Г'...) Сегодня нет сложившегося языка о сексе. Явление вроде бы есть, а общего языка нет. А как же изъясняется наш человек об ЭТОМ, когда появляются у него сексуальные проблемы и он вынужден обращаться к врачу? Могу выделить три варианта объяснения своих сексуальных проблем, своеобразный 'язык пациента'. Первый. Обязательное употребление нецензурных слов. Мол, такое дело, все простительно. Ты же, доктор, сам мужик, и все понимаешь (условно -мужской вариант). Второй. Либо пациент нем как рыба, либо -- сюсюкающий язык детского сада с труднопонимаемыми иносказаниями и намеками (условно -- женский вариант). Третий. Это -- 'зримая песня', когда основной смысл передается мимикой. жестами. многозначительными интонациями. Поднятая бровь должна заменить получасовую исповедь. ('Доктор, у меня ЭТО'). В том, как мы говорим о сексе есть и секретный психологический смысл. Давайте в него вдумаемся. В поучениях и ностальгических воспоминаниях пожилых секс -- 'это нечто возвышенное'. Телесность -- досадное недоразумение; без тел и без контакта секс был бы гораздо лучше. В молодежной среде секс зачастую -- это бунт ('плевал я на все ваши правила'). У некоторых секс -- это спорт, подобный рукопашному бою: овладел парой-тройкой новых приемов -- стал более успешен. Ну, а мы то с Вами, уважаемый читатель, знаем. что секс -- это радостно, весело и, конечно же, смешно!
Алексей ЕРОХИН
МАЛИНОВКИ ПОСЛУШАЙ ГОЛОСОК
Ну, слушай, мой маленький дружок. Садись поудобнее, милый. Прикинь, я расскажу тебе сказку. Так вот: давным-давно, когда куры доились вином... Ох, не то. Я вот про что: когда по телевидению не показывали реклам проклятого 'Дирола' и совершенно нам с тобой ненужных женских прокладок... Ты чего со стула-то упал? Ты сиди, слушай: было такое. Ах, не веришь? Было! Да, мы тогда являлись полными недотепами: не знали, что 'Орбит' бывает без сахара, а без 'Тайда' вообще жить нельзя. Такие вот наивные. Мы летали самолетами 'Аэрофлота' и хранили деньги в сберегательной кассе. Малиновки заслышав голосок. Чего ржешь? Малиновки, именно ее. Куда ж без малиновки. По степени популярности с этим хитом спорило только 'из полей доносится -- налей!' Ну, ты не помнишь, пацан. Это сейчас у тебя -- сплошной хард-рок и попса по всем каналам, а в нашу-то пору весь советский люд цельный год ожидал не Первого мая и не Пасхи -- он ждал 10-го ноября. Нет, дурашка, не 7-го, а именно 10-го. Ибо это был такой специальный день -- День Мусорного совка. И почему-то именно этому Менту считали нужным посвящать свои песни и мысли наши лучшие голоса. То ли ГАИ в результате с них штрафов не брало, то ли -- что вернее -- мы жили в сугубо полицейском государстве, и оно этим гордилось. Это сейчас ты можешь оттягиваться как желаешь -- а давеча, намедни, в общем -- тогда -- ты был бы маленькой тварью, подопытной мышкой, которой дозируют корм всякого рода -- от хлеба до зрелищ. И ты бы ждал каждого Нового года для того, чтобы сначала в 'Голубом -- не подумай чего другого -- огоньке' перед тобой предстали твои благостные соплеменники со словами благодарности свои паханам. Заслышав голосок этих малиновок, мы знали, что почем, а сами-то, опорожнив пару бокалов шампанского, дожидались сокровенного, кое определялось казенно и маняще: зарубежная эстрада. Ты прикинь: это тебе не роллинги какие-нибудь, это -- вау-вау! -Карел Готт и Бисер Киров. Тащишься? Нет? Ну ты и тормоз! В соловьев в наших не врубаешься, в натуре. В таких зарубежных -- благо танки караулят. Но самое-то-самое ждало нас впереди: часика в три начинались 'Танцы, танцы, танцы', где практически полуголые девушки вертят стройными бедрами в официально разрешенной самбе (не путай с борьбой, хотя здесь и просматривается метафора насчет того, что хорошенькая задница спасет мир от пре-красной чумы). Кстати о задницах. Знаешь, дурилка, мы и раньше размножались тем же путем или. по крайней мере, получали от самого процесса некое наслаждение. И, кажется, именно потому мужская половина телезрителей прилипала к телеэкранам на фигурном катании. Раньше, пацан, телевизоры бывали черно-белые (это когда без цвета -- зуб даю), и добрые комментаторы заботливо описывали цвета юбочек и трусиков прелестных напарниц либо одиночниц. И этим упивались наши жены. Дуры, конечно. Но мы-то, истинные ценители прекрасного, пристально наблюдали за стройностью ножек Катарины Витт и тем избытком плоти, который совершенно антисоветски выступал из-под обмундирования Жужи Алмоши. Наши пристрастия были при этом сугубо патриотичными, поскольку одна олицетворяла собою замечательную ГДР, а другая -- не менее (ну может, только на чуточку) процветающую Венгрию. И хоккей. Это сейчас играют 'Металлоремонтник' против 'Ассенизаторщика', а я, в натуре, помню, как Саша Рагулин размазывал шведов по борту и Слава Старшинов -- коронный ремешок шлема по подбородку -раскладывал чехов как котят, прорываясь по центру. Ну, смотри свою НХЛ, козел. А помнишь, как Миша улетел? Нет, не Горбачев. По нему бы так не заплакали. Просто медведик, ерундовинка. И ведь улетел -- навсегда. Больше мы так не заплачем. А еще мы любили всяческую 'Международную панораму', малец. Наши чудесные жены (о том, что они дуры я уже, кажется, упомянул) пристально рассматривали парижские або римские витрины, пытаясь своим прозорливым взглядом проникнуть в суть тамошних фасонов и цен. А мы, по простоте своей душевной, слушали музыку комментария -- ну ты прикинь: стоит такой поц на фоне ньюйоркснищей витринищи, горящей всеми соблазнительными огнями, и вещает на полном серьезе: 'Красиво убраны улицы американского города, но нерадостны лица простых людей: рождественский гусь подорожал на 10 центов'. Сердце, понятно, кровью обливалось. Нам врали 'от всей души', нам перевирали 'время', и звездным часом советского телезрителя был выход в эфир пьяного в дугарину Юрия Николаева при чтении завтрашней программы -- он тогда в силу этой своей выходки не удостоился партбилета, но любим и по сию пору: не за утренние звезды либо почты -- а за чисто русский поступок. Ты сейчас можешь путать Белянчикову с Беляевой, но прикинь: вот сидел белобрысенький сынуля Саши Маслякова из года в год в первых рядах КВНовских шоу -- и ты, браток, состаришься, и этот малый -- с седой бороденкой, астматически кашлем и тросточкой -- будет там же располагаться папаня его будет неизменно молодым, корректным и аккуратно постриженным! Ты сейчас можешь быть равнодушным к прогнозу температур и всяческих антициклонов на территории России и сопредельных как бы государств -- но тебе, бедняжка, никогда не понять коронной фразы Виктора Балашова, который после добросовестного озвучивания коммунячьего официоза мягко говорил: 'И о погоде...' То есть -- так слышалось -- ну, это, ребята, было все вранье, а теперь я вам скажу правду. И это откровение похлеще всех Амальриков и Буковских. Вообще-то я от тебя не отличаюсь ничем: я так же
