истории кроме белых пятен до сих пор еще немало и черных страниц. Одна из них связана с царевичем Алексеем Петровичем. Их отношения с отцом, как известно, складывались не всегда гладко. В этом, как я сейчас понимаю, есть доля и нашей с вами вины. Вообще, конфликт поколений проходит красной нитью через всю историю нашего Отечества. Историю сложную. кое в чем даже изломанную. Вот и мой Петрович по-своему символизирует наше непростое время. Трудности переходного периода не могли не наложить отпечаток на его облик. Видимо поэтому, облик этот далек от традиционных классических форм. Но если уж исторический Петр возвращается на свою историческую родину, то пусть его, в широком смысле, потомок займет подобающее место в обновленной столице обновленной России. - Как вы собираетесь вписать Петровича в сложившийся облик Москвы? - Честно говоря, мне пришлось решать весьма сложную задачу. Следует напомнить, что в отличие от других мировых столиц, Москва отличается неповторимым соотношением вертикальных составляющих. Семь холмов, семь высотных зданий, ну и так далее... С установлением памятника Петровичу мы создаем еще одну уникальную триаду, мистическим образом подчеркивающую национальный менталитет. В основании ее Храм Христа Спасителя, как символ духовности и Петрович - воплощение народности, а венчается она останкинской башней, олицетворяющей научно- технический прогресс. Вы чай-то пейте. - Спасибо. А не могли бы вы рассказать подробнее о самом памятнике? Судя по его предшественнику, он должен быть достаточно высоким. - Да где-то метров шестьдесят-семьдесят. - Предполагается ли освоение внутреннего пространства объекта? объекта? - На первом уровне постамента будут располагаться Институт экологии Москва-реки и клуб юных аквалангистов (1, см.схему). Над ними планируется автостоянка на восемьсот пятьдесят машин и рыбный ресторан (2). Поднявшись на скоростном лифте (7), вы попадете в две симметрично расположенные картинные галереи Марата Гельмана (3). В голове исполина, на уровне глаз, разместится главный диспетчерский пункт городской пожарной охраны (4). Венчать же все сооружение будет посадочная площадка для вертолетов Московского ГАИ (5). И еще один подарок москвичам. Ровно в 24 часа, с последним ударом курантов, Петрович на всю столицу, включая новые районы, расположенные за МКАД, будет объявлять: 'В Москве полночь'. Уникальную акустическую систему обещает установить всемирно известная фирма Sony (6). - Андрей Георгиевич, судя по всему сказанному, реализация вашего замысла потребует весьма значительных средств. В состоянии ли выдержать эти затраты городской бюджет? - Могу твердо пообещать, что ни одного рубля из него на это строительство выделено не будет. Памятник Петровичу - наш дар родному городу к 851 -й годовщине со дня его основания. - Вы сказали 'наш'. Нельзя ли чуть подробнее. - С удовольствием. Все расходы на сооружение памятника берет на себя КВАЗИ-БАНК. Его президент Дмитрий Храповицкий - настоящий русский меценат, родом из старинной купеческой семьи. Так же, как и я - коренной москвич. КВАЗИ-БАНК давно известен своей поддержкой отечественной культуры. В минувшем году он спонсировал традиционный фестиваль органной музыки в Брянске, гастроли тульского балета на Кипре. С его помощью вернулся на родину архив Родзянко, выставленный на аукционе Сотби в Лондоне. - Ну что ж, Андрей Георгиевич, остается вам только позавидовать. А как вы полагаете, не согласится ли бы КВАЗИ-БАНК стать и нашим спонсором. - Что ж, чем. как говорится, черт не шутит.
МОЯ ПОЗИЦИЯ Жить надо хорошо. Питаться нужно вовремя. Зимой надо ходить тепло одетым. Всегда нужно быть помытым и Борис ХУДИМОВ аккуратно причесанным. Писать рассказы надо хорошо. Текст должен быть содержательным и интересным. Фамилия у писателя должна быть - ХУДИМОВ.
ПЕРВАЯ БРАЧНАЯ НОЧЬ Вечер. Луна заглядывает в окно и видит меня и мою молодую супругу. Ночь. Луна заглядывает в окно и видит меня. Глубокая ночь. Луна заглядывает в окно и видит мою молодую супругу. Очень глубокая ночь. Луна заглядывает в окно и видит меня. Утро. Солнце заглядывает в окно и видит меня и мою молодую супругу.
НЕ СУДЬБА Я проснулся подтянутым, умытым, причесанным. Прочитал пару книг, поглядел на часы и понял, что не судьба. Лег спать. На другое утро я проснулся совершенно другим человеком. Прочитал пару других книг, поглядел на другие часы и опять понял - не судьба. Лег спать. Утром я проснулся, глядя с опаской на часы. Опять не судьба. Лег спать. Больше не просыпался, потому что - не судьба.
МОИ ВРАГИ Василий Петрович Курочкин, Иннокентий Ипполитович Сапожников, Марья Петровна, Сидоров Савелий Иванович, Бобриков Игорь Ильич, Умалов Руслан Уралович, Армен Рафаилович Миносян, Наполеон, Гачко Олег, Лесничий Владислав Юрьевич, Опанасенко Александр Александрович, Сидоренко Петр Васильевич, Панин Евгений Самойлович и Адольф Гитлер.
БОЛЬШОЙ ШУТНИК Жил на белом свете шутник, каких еще не было. Все он обращал в шутку и очень умело. Если верить людям, то такого большого мастера пошутить еще не было. Были у этого шутника ученики, которые знали, что мастер обладает главным секретом шутки. Но никому не раскрывал шутник своей тайны. Однажды пришла пора умирать шутнику. И решил он передать главный секрет шутки своему лучшему ученику. Обрадованный лучший ученик вошел к умирающему и приблизился ухом к его устам. Шутник что-то прошептал. - А? - переспросил лучший ученик. - Бэ, - ответил шутник и умер.
ЖИЛИ-БЫЛИ Жили-были старик со старухой и жила-была еще одна старуха. Старик ушел к еще одной старухе. И теперь жила-была еще одна старуха со стариком и жила-была еще старуха без старика. Ну, таким образом, дожили до смерти, разумеется. до своей. Тут и сказке конец. Кое-кто из нас тоже до своей смерти доживает. а чтоб сказку после себя оставить тут, брат, просто дожить до смерти мало: нужно прожить жизнь рядом со сказочником.
Саша + Марьяна = Дружба Рядом была надпись: Саша + Марьяна = Любовь ПРАВИЛЬНЫЙ ЗАБОР Чуть выше было: Саша + Марьяна = Плохие Случилось мне гулять по улице. отношения Вдруг мое внимание привлекла надпись Чуть ниже: на одном заборе: Саша + Марьяна = Неопределенность Так и должно быть, подумал я, по-другому нельзя.
Наталья ЛОГИНОВА
МОЙ ЖВАНЕЦКИЙ
Крайне субъективные заметки ПИТЕРСКИЕ ЭКЗЕРСИСЫ Ленинград в начале семидесятых был удивительным городом. В концертном зале у Финляндского вокзала с неизменными переаншлагами выступал Сергей Юрский, по 'Сайгону' бродил неприкаянный, никому, кроме милиции, не известный Бродский, в Мариинке репетировал 'Сотворение мира' еще совсем юный, пронзительно гениальный Миша Барышников... А сторожем в ВТО работал Сеня Альтов. И это был самый замечательный сторож в мире, потому что с его подачи мы, студенты, проникали сквозь все кордоны на самые-самые культурные мероприятия. С помощью Семена мы попали и на тот вечер. Первый авторский вечер Жванецкого. Жванецкий тогда совсем не был знаменит, жил в Ульянке сорок минут на автобусе от конечной станции метро, на улице Стойкости, которую он называл улицей Терпимости. Его не знали в лицо, в отличие от Карцева и Ильченко, и даже его пленки еще не начали свое победное шествие по стране. Это был самый первый его вечер в Питере. Зал ВТО содрогался от хохота так, что была дестабилизирована работа соседствующего с ним ресторана. Народ, побросав выпивку и закуску, ринулся выяснять, что происходит. И так переполненный зал вобрал в себя еще и гурманов - тех, которые поместились, остальные, пытаясь приобщиться, подтащили из холла к дверям зала исторические вэтэовские диваны и влезли на них. Сеня Альтов, обеспокоенный сохранностью казенных интерьеров, распорядился включить в фойе трансляцию, чем слегка пригасил ажиотаж. Официанты, озабоченные исчезновением клиентов, пошли в разведку и не вернулись. За ними потянулись раздатчицы и повара. И наконец, сдались гардеробщицы. Заперев все выходы, бдительные бабульки приползли сюда же. Такого зал ВТО не видел. В Питере появился новый кумир. Правда, кумир, не признанный властями, что было принципиально важно в то время. И чтобы повторить успех того вечера, автору потребовался добрый, а точнее, совсем не добрый десяток лет. - А как Петя? - спрашивает Жванецкий. Он всегда при встрече со мной спрашивает: 'Как Петя?', хотя прошло уже четверть века с тех пор, как мы два очкарика, студенты актерского класса Доната Мечика, два восторженных поклонника таланта Жванецкого ходили за ним по пятам, надоедали, утомляли и, может быть, тешу себя этой мыслью, помогали выжить в том полупризнании, выстоять в полуподполье, куда загонял его тогдашний питерский официоз. С одной стороны - такой успех в ВТО, и у Райкина в театре идет его программа, с другой - 'отец города' тов. Романов запрещает писать фамилию Жванецкого на афише авторского вечера Жванецкого в концертном зале у Финляндского вокзала - вечер был разрешен только при этом условии. И публика, радостно аплодировавшая участникам - Карцеву- Ильченке и Юрскому, в полном недоумении взирала на автора - в лицо его все еще не знали, фамилия широкому зрителю тоже мало что говорила, да и откуда ее узнаешь - фамилию, если нигде не написано, и говорить запрещено. В антракте публика обсуждала происходящее в первом отделении: - Какие молодцы Карцев и Ильченко! Здорово работают! Вот только зачем они этого лысого взяли к себе в программу?
