бойко, бодро и весело. Некоторые отдельные даже хохотали, как будто вовсе не им вставать завтра ранним утром, шагая крепким уверенным шагом на любимую работу, гори она ясным огнем... не им утирать трудовой пот, стучать карандашом по графину, проводя важное производственное совещание. Даже почему-то было мало пьяных. Добравшись до квартиры приятеля и тщетно назвонившись в отвратительный квакающий звонок, Подпов спустился в лифте на холодный асфальт, сел на уличную скамейку и задумался. Он думал, что вот - интересно: УНИЖАЕТСЯ он, дожидаясь приятеля, или проявляет тем самым широту и подлинную НАРОДНОСТЬ русской бесшабашной натуры. Была почти полночь. На лицах отдельных прохожих был написан ужас, но остальные выглядели бойко, бодро и весело. Некоторые отдельные даже хохотали, как будто вовсе не им вставать завтра ранним утром, шагая крепким уверенным шагом на любимую работу, гори она ясным огнем... не им утирать трудовой пот, стучать карандашом по графину, проводя важное производственное совещание. Даже почему-то было мало пьяных. Добравшись до квартиры приятеля и тщетно назвонившись в отвратительный квакающий звонок, Подпов спустился в лифте на холодный асфальт, сел на уличную скамейку и задумался. Он думал, что вот - интересно: УНИЖАЕТСЯ он, дожидаясь приятеля, или проявляет тем самым широту и подлинную НАРОДНОСТЬ русской бесшабашной натуры. Приятеля все не было. Стрелки часов давно уже перевалили через зенит и желали сойтись на цифре 1, а приятеля все не было. Приятель Корифеев, как потом выяснилось, именно в этот момент только начинал свой знаменитый половой акт с уличной цыганкой, предварительно отмыв ее в чужой ванне стиральным порошком 'Лотос'. Подпов привалился к скамейке и решил есть бутерброд, потому что не было приятеля, не было обусловленного по телефону вина, не было никого и ничего, холод лез под пальто и заставлял назвать его (холод) 'сучарой'. Отшуршав бумагой, Подпов съел вкусный бутерброд и задремал. Внезапно послышались тихие нарастающие голоса: - Мы откроем тебе глаза. Твой приятель - сукин сын. Мы тебе откроем на него глаза. Из-за высокого кладбищенского забора густой толпой вышли мертвые и дружески направились к Евг.Подпову. - Вот это - я. Он обосрал меня. Я ел много черной икры, и был им за это обосран, - грубо заговорил какой-то бывший толстяк с комсомольским значком. - А вот и мы. Мы ехали в поезде и ничего не делали. А он оклеветал нас, - все повторяла и повторяла обособленная группа населения, состоящая из старушки в белых носочках, тихонькой девушки и крепкого молодца, похожего на бетонную скульптуру. - Лобок мне велел побрить! - тоскливо выкрикнула некая крикливая, красоты неописуемой. - Эх, не успел я прижизненно прибрать его, падлу, куда следует, пожизненно, - мрачно отозвался пожилой вальяжный джентельмен с некогда зоркими глазами, державший под мышкой дерматиновую папку с надписью 'Хранить вечно'. - Это вы кто же такие будете? - несколько оробел Подпов. - А это мы, как в новогодней настенной газете под рубрикой 'Что кому снится', это мы... есть гнусно оболганный советский народ, 'герой' 'произведений' вашего дружка, такого же подонка, как и вы сами, - объяснили мертвяки, наступая. - А ну - кыш отсюдова! - не растерялся Евг.Подпов. Он встал, осенил их православным крестом, и нечисть мгновенно, беззвучно исчезла, будто ее вовсе и не было. В это время Евг.Подпова уже крепко держали под локоть. - Не холодно? - дружески спросил его милиционер, пожилой, весь отдавший себя Партии и упомянутому Народу старшина, от которого, как это ни странно, почти ничем не пахло в этот поздний час. - Маленько холодно, - признался Евг.Подпов. - А документы есть? - старшина ласково заглянул в его закрытые глаза. - Есть, - ответил Подпов. - Ну, тогда я пошел. А тебе я верю, парень, и думаю, что ты оправдаешь наше доверие, - вытянулся перед ним старшина. - Да здравствует социалистический реализм! Отдал честь, щелкнул каблуками да и был таков. А Подпов тогда занялся делом. Сначала он хотел поджечь Корифееву дверь или прислать ему 'черную метку' (см.Р.Стивенскон 'Остров сокровищ'). Но постепенно ему стало ясно, что дверь без бензина поджечь очень трудно, а 'черную метку' бесшабашный гуляка просто-напросто не заметит. Тогда Евг.Подпов решил наградить товарища медалью. Название медали 'МЕДАЛЬ БЕРИИ'. Вот описание этой медали. На золотом фоне кругляшка, вырезанного перочинным ножом из валявшейся под скамейкой жестянки, по центру располагается традиционное русское слово, состоявшее всего из трех букв. А внизу изящным шрифтом 'рондо' вычеканено 'МЕДАЛЬ БЕРИИ'. К награде прилагается удостоверение, скрепленное печатью. Текст удостоверения гласит: ЗА БЕСПРИМЕРНОЕ ПАСКУДСТВО, ЗА ОСТАВЛЕНИЕ ТОВАРИЩА В ЭТОЙ ЧУЖДОЙ АТМОСФЕРЕ, ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ, БЕЗ КАПЛИ СПИРТНОГО Н А Г Р А Ж Д А Е Т С Я 'МЕДАЛЬЮ БЕРИИ' N?1 Корифеев Вик. (вписано от руки). ________________________________ Точка - стоп. Подпись - Подп. Весьма довольный выполненной 'задумкой', Евг.Подпов поглядел на выпучившуюся луну и захохотал, как идиот, подтверждая тем самым свою репутацию идиота. И вторило ему эхо объединенного кладбища, где лежат друг против друга окончательно отмучившиеся Есенин Сергей и Андрей Платонов. И хотел, в знак уважения, раздеться догола и сплясать около дорогих могил, чтобы окончательно наступил социалистический реализм, но еще холоднее стало на улице... пропел петух... подул ранний утренний ветер, и крупные снежинки стали таять, падая на Подпова. Подпов ругнулся, поймал такси и, жалея денег, велел его везти куда-то. СЕМИДЕСЯТЫЕ...
Альберт МАСЛЯК
* * * Скрипит по бумаге перо, не для, фигурально, а дабы, про то, что пора бы ведро, посуду на кухне пора бы, ковер - уж месяц прошел, полы - не намного моложе, про кто-то кого-то нашел, про мимо прошел кто-то тоже, про порванный хлястик пальто, никак проведенное лето, про то, что я в общем за то... но в принципе против, чтоб это... отдельно про ветку метро, салат, где присутствуют крабы и все это в сущности про... ну где эти чертовы бабы?
* * *
Опять больной вопрос задет, но как всегда собой владею: 'Так вы поэт?' - 'Конечно, нет, я просто тоже так умею, ' и как бы несколько смущусь, немых восторгов удостоен, интеллигентен и спокоен и целый день с себя тащусь!
НАТЮРМОРТ С РОМАШКОЙ
Еще не начался обед, но от того, что видно глазу, я изнутри уже согрет, хотя пока еще - ни разу. Стоит тарелочка борща, лавровый листик, как в тумане, поодаль с дачи овоща, и нож не падает в сметане. Вот-вот украсят интерьер карасики (когда б вы знали, какой мы давечи размер на нашем месте натягали!). И наконец - ангажемент! Я два часа ходил кругами, теперь - еще один момент... ну, чтоб такое же - и с вами!.. На вилке - склизский был подлец! сидит грибок - душа на небе! А малосольный огурец? А чесночек на черном хлебе?..
ЖИСТЬ Машину имеем небось, есть дом, приусадебный дворик... Так ить все одно не сдалось в спине-то - соседский топорик.
Д.А.Пригов
БИТВА ЗА ОКЕАНОМ
Поспорили как-то Никсон, Президент американский, с Первым секретарем ЦК КПСС и Председателем Совета Министров СССР товарищем Хрущевым, чей хоккей лучше. Никсон, Президент американский, и говорит: 'Куда вам, советским, с нами тягаться. У нас все хоккеисты 2 метра росту. Они не работают, не учатся, всю жизнь только в хоккей играют. Профессионалы, одним словом. Главные среди них: Фил Эспозито - Мистер бронированный танк, Гарди Хоу - Мистер большой локоть, Бобби Халл - Мистер страшная пушка. Били мы чехов, били шведов, били немцев и вас, советских, побьем'. Велел Никсон, Президент американский, позвать Фила Эспозито -- Мистера бронированный танк, Гарди Хоу - Мистера большой локоть и Бобби Халла - Мистера страшная пушка. Вошли они в кабинет, каждый больше двух метров, даже без доспехов еле в дверь протиснулись, зубы железные, все время жуют что-то. Опечалился Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров СССР товарищ Хрущев, а Никсон, Президент американский, засмеялся. Прилетел Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров СССР товарищ Хрущев в Москву, а на Внуковском аэродроме его член Политбюро ЦК КПСС товарищ Шелепин встречает. Встречает он его и спрашивает: 'Что тебя так печалит?' Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров СССР товарищ Хрущев отвечает: 'Поспорили мы с Никсоном, Президентом американским, чей хоккей лучше. Да, видать. у них лучше. Все под два метра и профессионалы. А самые главные у них Фил Эспозито - Мистер бронированный танк, Гарди Хоу - Мистер большой локоть, Бобби Халл - Мистер страшная пушка. Не можем мы с ними тягаться'. Задумался член Политбюро ЦК КПСС товарищ Шелепин и отвечает: 'Не гоже, чтобы американец над советским торжествовал. Иди, спи, а я что-нибудь придумаю'. Собрал член Политбюро ЦК КПСС товарищ Шелепин своих заместителей, помощников и референтов и говорит: 'Не привычны мы в хоккей играть, да не гоже, чтоб американец над русским торжествовал'. И дал он сроку один день, отыскать добровольцев с американцами биться. В ту же ночь лежал на столе Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР товарища Хрущева список. Вот он: Борис Михайлов - Капитан,
