Скорбные духом путники поднимаются вверх на ее седловину, но спускаются вниз пророками, обретшими великое знание.
– Хорошее место, – прокомментировал Рус, – а главное, координаты понятные – центр материка.
Только Большой Брат подозрительно молчит, широко раскрыв глаза.
– Откуда, откуда тебе известно об этом месте?
– Я его просто чувствую, – обыденно заявляет Кэт.
– А я, я знаю, где оно находится…
Теперь очередь философа рассказывать свои истории.
– В наше время можно было позволить себе беспечную молодость, – Брат уставился на свои большие ладони, – интересоваться эзотерикой, увлекаться нетрадиционными теориями. Мы были юными и любознательными, шли туда, куда вела нас наша душа. Центр материка есть. В месте, равноудаленном от всех океанов, действительно существует гора, покрытая белым снегом. Она так и называется – Белуха, и у нее на самом деле две вершины. Предмет священного почитания местного населения. Веды признают ее центром мироздания, согласно религии востока с ее склонов спустился Достигший Цели, основатель великого учения, а мистики всего мира считают, что у ее подножья расположена волшебная невидимая страна Шамбала или вход в нее. А в ледниках берут свое начало четыре реки – Катунь, Берель, Аккем и, кажется, Аргут. Вытесняемые с запада староверы искали там свою землю обетованную – Беловодие. Мы с друзьями тоже разыскивали ее.
– Нашли?
– Не нашли, но на горе, в седловине, были. Энергетика в том месте, скажу я вам… природа живописнейшая, воздух… Чувствуешь такую легкость, душа словно крылья расправила. Спускаешься вниз, радость до краев переполняет. Если это и есть просветление, то там оно снисходит. Святой край.
Брат поднял голову и посмотрел на Кэт:
– Я с вами.
Проняло старика. Рус теребит струны и начинает насвистывать что-то про то, что лучше гор могут быть только горы, что завидовать стоит тем, у кого впереди непокоренная вершина, а также про надежду на крепость рук и вбитые в стену крючья, мольбы о надежности страховки.
– Не юродствуй, – бросил Брат.
– А что? – Рус накрыл ладонью деку. – Чем я хуже? Что так в горы, что этак! Может, метнуться с вами, поговорить с богами без посредников? Когда еще предложат за мир постоять? А, сестренка, прогуляемся?
Стерва обвела всех взглядом. Отрешенная Кэт, невозмутимый Ключник, Брат со странным блеском в глазах, довольный Ванко и безалаберный Рус.
– Психи. Отпусти вас одних – пропадете!
Мертвое место, покинутый город. Пройдут тысячи лет, и он, так и оставшийся лишь нагромождением развалин, станет объектом паломничества поклонников древней легенды. Пилигримы будут следовать узкими тропами, проложенными среди гигантских стволов, между замшелых руин, больше похожих теперь на выходы скальных пород, сверяя свои маршруты с ветхозаветными текстами. Текстами, собранными по крупицам из разных источников, написанными гораздо позже реальных событий и крайне неоднозначно отражающими роль и мотивы тех Шести, кто назначил отправной точкой своего странствия именно это место. Это не будет массовым поклонением священным реликвиям – в том очень далеком будущем описываемые события станут лишь одним из вариантов предания о конце света. Однако из множества вероисповеданий упоминание о Шести будет с разной степенью значимости встречаться примерно в трети мифов. Самое интересное, что поступки упомянутых персонажей в разных учениях будут трактоваться как благие, как пагубные, а иногда – как и вовсе беспредметные. Чего стоят хотя бы притчи малочисленного племени, называющего себя новым, о Шести Демонах! Нет, беспредметная праздность – это, конечно, хуже всего.
Но, как бы то ни было, фразу Стервы «Отпусти вас одних – пропадете!» можно смело считать исходным моментом, после которого Шестеро стали Единым.
Девка, урод, пустозвон, рабыня, шут и ублюдок. Наемница, калека, философ, невольница, бард и ребенок. Воины света. Ставленники тьмы. Сокрушители драконов. Повелители собак. Демоны. Ангелы. Кровавые убийцы. Орудие господне. Апостолы и иуды.
Глава 11
Знаешь, что такое быть избранным? Находясь на вершине, благосклонно внимать кающимся и проповедовать заблудшим. Обнажать справедливую сталь, устремляя навстречу павшим сияющие легионы. При этом знать о милостивой протекции свыше. Черта с два! В грязи и холоде, даже не рассчитывая на мимолетное внимание. По щиколотку в крови правых и виноватых, а чаще вообще непричастных. Неся страдание в душе и щедро даря его окружающим. И может быть, потом, когда Все закончится, тебя назовут пророком.
Васильковые сапфиры глаз напротив. Черные точки зрачков – врата в бездну, окаймленные небесной синевой с завораживающе пульсирующими фиалковыми вкраплениями. Глаза – это мир, живущий своей жизнью, живущий вместе со мной. Я и она. И каждое из пяти чувств переполнено своими неповторимыми ощущениями. Глаза в глаза. Ее запах. Это не аромат цветов. Это воздух, море – свежесть, это испарина, пот – возбуждение. Плотское и возвышенное. Ее вкус. Тот, что собирают мои уста с ее влажных губ. Тягучий и томный, но резкий и сочный. Вкус жизни, достойный смерти. Мир, наполненный нашими звуками. Прерывистые стоны, сводящие с ума хриплые выдыхания, пульсирующая в висках канонада бьющихся слитно сердец. И бархатный шелест кожи под скользящими по ее телу пальцами. Чуткими пальцами, напрасно ищущими изъяны на безупречном шелке. Бесстыдными бродягами, заблудившимися меж холмов и впадин гибкого стана. Сверху вниз осязающими, читающими восторженную поэму ее форм. Упругие своды, созданные для моих ладоней, увенчанные, как церковные купола, священными символами, гордыми и твердыми, бесстыжими и вызывающими. Ниже. Пружинящая плоскость нежной замши, теплая и живая, податливая и зовущая. Центром мира, алтарной выемкой – идеальный оттиск, волшебное отверстие, куда проваливается, и где хочет остаться, и задерживается мой средний палец на своем пути. Еще ниже. В сокровенное. В источающее вожделение заповедное лоно. Где пальцы лишь гости, милые, желанные, но только гости – единственный господин этого места не нуждается в помощи. Прочь отсюда, шкодливые скитальцы! Ее руки, впившиеся в мои плечи ласковыми капканами в едином порыве с ногами, что плотно обхватили мою талию и скрещены на пояснице. Каждое движение – непрекращающийся экстаз. Мы пьем друг друга, слившись устами. Мы забываем дышать, ибо зачем нам воздух, мы давно выше всего материального, мы черпаем силу из нахлынувших эмоций и в состоянии довольствоваться этим малым, этим безграничным. Мы – обнаженная энергия и не нуждаемся в жалких людских атрибутах жизни.
Потому что я – монстр, чудовище, неизвестно какими силами удерживаемое в мире живых, а она, она совершенное существо и тоже не человек, она – Богиня.
Кэт присела на корточки у самой кромки и провела узким лезвием по покрытой зеленовато-желтым налетом глади. Тонкий слой мгновенно лопнул, обнажив черную грязную воду. Девушка описала кончиком стилета небольшую окружность и подняла клинок. С острия сорвалось несколько капель, породив волнение в образовавшемся водовороте. Закручивается галактической спиралью рваная пленка цветущих водорослей. Застоявшаяся вселенная, потревоженная вмешательством извне.
Стерва стояла рядом, наблюдая за движениями бывшей рабыни, как за магическим обрядом, призванным помочь в решении возникшей проблемы.
– Ну, и как переправляться будем? – не поднимая головы, обратилась она к спутникам.
Рус огляделся по сторонам. Скользкий покатый берег, сжимающий реку в каменных объятиях, остатки моста – три гигантские покосившиеся опоры и лишь один сохранившийся пролет из пяти, связывающих когда-то центр с предместьем. Почти пять сотен метров. И ничего пригодного для переправы.
– Это единственное место? – спросил он у Брата.
– Это самое узкое.
– А там? – Рус дернул подбородком, указывая на юг.
– Остров Юность. Не думаю, что там переправиться проще, да и река шире… Хотя постой-ка!
