узнаю
Любого лодыря и негодяя.
Но если разыграет он молчанку,
Вопросом хитрым выверну изнанку'.
Судья спросил: 'А если он подкован,
И хитрости твои ему не новы?
Ты мне напомнил старое преданье,
Как мать советовала на прощанье
Ребёнку, что пошёл через кладбище,
Бежать навстречу всякому чудищу,
Чтоб страха порождение исчезло ...
Но мудрое дитя, почуяв бездну,
Задало матери такой вопросик,
Почесывая от смущенья носик:
- 'А если мама чудища велела
Ему бежать ко мне навстречу?' Дело
Обычное. У чудищ тоже мамы
Заботливы, надёжны и упрямы.'
На это средний брат не смог ответить.
И младший начал объяснения эти:
* * *
- 'Я сяду молча перед человеком,
И буду строить, надо - дольше века,
Покуда не построю, пирамиду
Любви. Терпеньем только, не обидой.
Когда я вдруг услышу в своём сердце
Небесно чистый глас единоверца,
Слова превыше радости и горя
Польются из груди, как волны моря,
Узнаю я, что мой удался фокус!
Когда, будто над Йеменом Канопус,*
Его душа вдруг вспыхнет утром ярко!
И станет речь его, как лава, жарка,
И я почую, Божие дыханье
Есть настоящий смысл его посланья!
Откроется меж нами то оконце,
В которое обоим светит Солнце!'
Всем стало очевидно, что ленивец
Был младший брат. Он победил, счастливец!
_____________________
* Канопус – вторая по яркости (после Сириуса) звезда небосвода, альфа созвездия Киля.
Появляется на горизонте на юге, перед восходом солнца и сразу после восхода опять закатывается за горизонт. По иранской легенде, утром солнце вступает в брак с К., и петухи кричат утром дважды - увидев восход и закат К.
Меснави (6, 4876 - 4916)
ДЫХАНИЕ
О, правоверные! Cебя утратил я среди людей.
Я чужд Христу, исламу чужд, не варвар и не иудей.
Я четырех начал лишен, не подчинен движенью сфер,
Мне чужды Запад и Восток, моря и горы - я ничей.
Живу вне четырех стихий, не раб ни неба, ни земли,
Я в нынешнем, я в прошлом дне - теку, меняясь, как ручей.
Ни Ад, ни Рай, ни этот мир, ни мир нездешний - не мои.
И мы с Адамом не в родстве - я не знавал эдемских дней.
Нет имени моим чертам, вне места и пространства я,
Ведь я - душа любой души, нет у меня души своей.
Отринув двойственность, я вник в неразделимость двух миров,
Лишь на Неё взираю я, и говорю я лишь о Ней.
Начала у вселенной нет, не будет у неё конца,
Всё внешнее - внутри себя, вот так кольцом замкнулся мир.
Любуюсь нежной красотой я человечьего лица,
Дыханием Её груди наполнен мировой эфир.
Но скорбь, раскаяние и стыд терзали бы всю жизнь меня,
Когда б единый миг провел в разлуке с милою моей.
Ты до беспамятства, о Шамс, вином и страстью опьянен,
И в целом мире ничего нет опьянения нужней.
* Русский перевод – в основном Давида Самойлова.
По мнению экспертов (http://www.dar-al- masnavi.org/corrections_popular.html#9), этот текст является апокрифом, т.е. не принадлежит Руми.
Он не включен в стабильный канон Руми на фарси, принадлежащий профессору Фарузанфару, и потому не имеет соответствующего идентифицирующего номера.
Хотя профессор Николсон и включал его в раннее издание своего классического труда «Избранных Поэм Дивана Шамса Тебризи», 1898 г. под номером 31, на стр. 125, он отмечал, однако, что в старейших манускриптах Руми, с которыми он работал, этого текста не было. И впоследствии Николсон этот текст исключил.
Фраза об опьянении Шамса, служащая как бы «подписью» Руми, смущает многих.
Баркс предпочёл сослаться не на Николсона, а на авторитетного суфия Пир Вилайат Хана, считавшего этот текст «вполне суфийским».
(Колман Баркс 'Сущность Руми', стр 32, Пир Вилайат Хан «Послание в Наше Время», Харпер & Роу, НЙ, 1978, с. 426)
Но Баркс допустил отсебятину в духе «Нью Эйдж» и включил в свою версию такие слова, как «я не Буддист, не сторонник Дзена, не суфий», которых нет ни в oдном персидском списке. Поэтому, я предпочел взять целиком перевод Д. Самойлова (http://www.sufism.ru/rumi/dall.html
Апокриф, Р. Николсон, «Избранные Поэмы из Дивана Шамса Тебризи», 1898, # 31, стр. 125.
Между умом его и сердцем.
Коль рот закрыт - она открыта.
Рот шумный - ни уму, ни сердцу.
