/>
'Такой вот у меня учитель' - Руми
О ШЕЙХЕ
Существование Бога ни доказуемо, ни является фантазией. Руми часто именует Божье Присутствие в себе словом Друг. Друг находится за пределами чувств, Он ускользает от попыток прикосновения, а между тем находится к нам ближе ярёмной 
вены. Но нужно зеркало, чтобы увидеть даже её.
Шейх* и является таким зеркалом, напоминающим о Присутствии Друга и одновременно он является поваром. Понимание Друга, приходящее через шейха, питает душу, передавая духовную энергию многим ученикам.
Руми часто сравнивал отношения между учителем и учениками с поваром, работающим над горошинами в котле. Ритуалы совместного приготовления пищи и общей трапезы являются важной частью суфийской традиции, восходящей к Руми. В Конье до сих пор сохранилась могила повара Руми. В суфийском ордене Мевлеви ученику доверяют впервые войти в кухню и участвовать в приготовлении общих блюд только после того, как трансформация его личности достигает определённого уровня.
Руми создал образ ученика, как горошины, растущей и наслаждающейся зелёным садом, орошаемым щедрым дождём сексуальных наслаждений. Она зреет, достигает отверделой формы, но затем её стручок срывают, шелушат и бросают её в кипящий котёл. Внимание к ней повара нежно, осторожно, постоянно и в случае самого Руми, наполнено непрерывным диалогом. Постепенно, горошина размякает и впитывает в себя привкусы добавляемых шейхом специй. Рано или поздно, она становится достаточно вкусной и привлекательной для тех, кого суфийская традиция зовёт Настоящими Людьми.
Итак, горошина попадает из сада наслаждений в котёл, где варится поваром до состояния годности, чтобы питать собою членов общины мистиков.
* Шейх (араб.) – букв. старейшина. – Прим. перев.
ГОРОШИНА И ПОВАР
Горошина варится на огне*,
Орёт она и скачет в казане.
То вниз нырнёт, где тихая вода,
То вверх всплывёт, упряма и тверда ...
Взлетела вдруг на бортик казана,
И зашипела повару она:
- 'За что ты, больно так меня язвишь,
Да раны солью посыпаешь лишь?'
Послушав молча, добр и терпелив,
Отвар пригубил, годность оценив,
Горошины не взяв из казана,
Ей повар - 'Ну,' cказал, 'ты и нежна!
Тебя же я обязан разварить,
Но не губя, лишь убавляя прыть.'
И в воду сбросил краем черпака,
Тверда была у повара рука.
- 'В котле, в воде кипящей, не спеша,
Размякнет твоя чёрствая душа.
Когда была зелёной, молодой,
Ты влагой упивалась дождевой,
И становилась жёстче день за днём,
Приходится теперь томить огнём.
Не пробуй выпрыгнуть из кипятка,
Впитай в себя вкус специй, дух дымка.
Питательность старайся обрести,
Чтоб путнику дать силы на пути.'
* * *
Так молодости нашей благодать -
Растит нас, холит и даёт блуждать.
За эти наслаждения потом
Жизнь нас крутым обварит кипятком,
Чтоб Другу приготовить на обед
Ему приятный, сочный винегрет.
* * *
Горошина покрутится стремглав,
Но после долгой варки, размягчав,
С любовью вдруг прошепчет, наконец:
- 'О, повари меня ещё, отец!
Прости, что я болтала во бреду!
Я, будто слон, мечтавший на ходу
О позабытой в Индии родне,
Забыв, что есть погонщик на спине.
Ты - повар, ты - погонщик,ты – родня!
О, как мне нравится твоя стряпня!
И повар ей поведает в ответ:
- 'Я тоже был, как ты - зелёный шкет.
Сожгли мне кожу на большом костре,
Избавив от колючек в кожуре.
Варился я во времени котлах,
И жарился на знания углях.
Коптил меня ученья сладкий дым ...
Так сделался я поваром твоим.'
__________________________________
* Использованы русские подстрочники Л. Тираспольского и В. Державина. – Прим. перев. на русск.
Меснави (3, 4160 – 4168, 4197 - 4208)
TAKOЙ ВОТ У МЕНЯ УЧИТЕЛЬ
Вчера учитель трудный преподал урок,
О нищете, отсутствии желаний,
И нестяжании ... Я видел потолок
Рубиновый и игрище блистаний
В стенах златых и драгоценных зеркалах
Дворца ... Я возлежал в алмазной сфере ...
Потом я в океан унёсся на крылах,
И он в пустой мой перелился череп ...
Потом круг задушевных, тихих мудрецов
Вдруг перстнем на моём сомкнулся пальце ...
Исчезло всё ... Ни океана, ни дворцов,
И ураган ревёт перед скитальцем,
Что ищет лишь покойную обитель ...
Такой вот у меня учитель.
Диван Шамса Тебризи, # 2015
НЕСЛЫХАННАЯ СОРАЗМЕРНОСТЬ
Я умер, но воскрес потом.
Заплакал, после рассмеялся.
Был грозным африканским львом,
И нежной звёздочкой казался.
Безумие любви в груди
Моей царило безраздельно!
Но он сказал мне: 'Уходи,
Твоё спокойствие бесцельно.'
Тут ярость овладела мной,
Ученики меня связали.
Но он сказал: 'Иди домой,
Живи в спокойствии печали.'
Мне удалось пробиться сквозь
Пласты спокойствия - к веселью.
Но он сказал: 'Дороги врозь.
Уйди, мирской задайся целью.'
Я умер. И услышал глас:
- 'Ты - хитроумный человечек,
Неисчерпаем твой запас
Фантазий и пустых словечек.'
Я перья выщипал уму,
И дурачком прослыл базарным.
Монет мне не кладут в суму,
Лишь дарят крошевом сухарным.
Вдруг он сказал: 'Ты стал свечой
Для нашего всего собранья.'
Я не поверил: 'Милый мой,
Где ж свет? Лишь дыма колыханье.'
А он сказал: 'Теперь, ты – шейх,
Ученья жаждущим - наставник.'
Меня же нервный корчил смех,
Я так ответил: 'Ты забавник!
Как я могу учить других,
Когда страдаю от бессилья?
Коль хочешь, чтобы я затих,
То мощные отдай мне крылья!'
А он сказал: 'Я не могу.
Крыл передача невозможна.
Свои лишь можно на
