/>
* * *
Не вынес дервиш больше этой обиды:
- 'Терпеть поношенья от эдакой гниды
Совсем не обязан честной мусульманин!
Подобных ругательств и пьяный дехканин,
Нажравшийся в граде ночном до позора,
Не слышал, клянусь, от ночного дозора!
Чудовищно-грубы твои обвиненья,
Но тщетны попытки нарушить общенье
Святого с пасомым Аллахом народом!
Святого, чей свет, отражён небосводом,
Мне смог осветить сквозь пустыню дорогу,
Сюда приведя, в твою, ведьма, берлогу!
Святого, чей свет и тельца золотого
Расплавил в страницы Писанья Святого!
Святые - актёры, играют геройство,
Чтоб выставить зримыми Божие свойства!
В сей театр не впустить не пытайся меня,
Не в свечку плюешь ты, а в море огня!
Ты солнце скорее задуешь, иль море
Огарком зажжёшь мореходам на горе!
Но зря ты надеешься, старый огарок,
Светило затмить, свет которого ярок!
Ведь я обойду на пути к Харагани
Побольше преград, чем песчинок в бархане!
Меня одурачить попробуй, сумей- ка,
Неумная, старая ведьма-злодейка!
Известно, что Правда и правдоискатель
Едины, как мир наш и мира Создатель,
Без пахоты с севом - не снять урожая,
Ведь хлеба земля без труда не рожает!
А пища и жатва, посевы и семя –
Едины, как мира пространство и время!
И ветер времён ложь развеет победно -
Он всю шелуху твою сдует бесследно!
Вот суфий Халладж** за слова свои помер,
Погиб, как сказал, не разыгрывал номер!
Задумайся лучше, людей истязая,
Что будет с душой, когда 'Я' исчезает?
И что после 'Нет' на земле остаётся?
Тому, кто на эти вопросы плюётся,
И лжёт про святого, чей опыт духовный
Страданьем добыт, тому в многогреховный
Рот эти же слюни вернутся обратно!
Сам дождь что, казалось, ушёл безвозвратно,
Всегда возвращается плюнуть вторично,
На тех, кто святого порочил цинично!
Нельзя безнаказанно путь наш священный
Порочить греховным отбросам вселенной!'
Сказав свою отповедь гневно и строго,
Сошёл он с проклятой чертовки порога,
И в город побрёл, вопрошая прохожих,
Надеясь, что видели шейха, быть может ...
* * *
Но вот, наконец, в Харагана воротах,
Находит дервиш одного доброхота:
- 'Кутб*** хворост в лесочке берёт близлежащем,
Зверями и змеями прямо кишащем.'
Помчался дервиш прямо к этому лесу,
И думал дорогой: 'Ведь только балбесу
Не видно, что старая ведьма греховна -
Негостеприимна, и лжива, и злобна!
Ну как у такого великого шейха,
Женой оказалась такая злодейка?
Она же противна настолько, что прямо
Сравнить её хочется мне с обезьяной!
Прости мои грязные мысли, о Боже!
Судить так о шейха супруге негоже!'
Но этот вопрос продолжал его мучить:
- 'Ведь шейху мерзавка должна бы наскучить!
Зачем же мудрец терпит рядом мегеру?
В дому своём держит безверье и веру?
Возможен ли мир меж судьёю и вором?'
Таким забивал себе голову вздором.
* * *
Вдруг шейха увидел дервиш пред собою,
Сидящим на льве, с кнутовищем - змеёю!
И хворосту сзади вязанка большая ...
Запомни, служенье своё совершая,
К могучему льву должен каждый учитель
Подходы искать, как зверей укротитель!
Увы, ученик редко может приметить
Святого великого в скромном аскете!
Но видишь ты это, иль видеть не можешь,
Знай, львов укрощает учитель твой тоже!
И каждая львиная эта упряжка
Грехов твоих хворостом гружена тяжко.
* * *
От зрелища шейха поехала крыша
У гостя его – молодого дервиша,
Застыл и поник, как увядшая роза.
Шейх понял без слов, не дождавшись вопроса,
Всё то, что в душе у того накипело,
И сходу ответил: 'Не думай, что тело
Её привлекает меня, иль одежда
Из яркого атласа, я не невежда.
Бессильны все чары её искушений,
Её парфюмерии, иль украшений,
Её кулинарии, в доме порядка,
Садовая тень, огородная грядка.
Прилюдно снося все её оскорбленья,
Беру я уроки добра и терпенья.
Она – инструмент моей силы духовной,
Я ей побораю свой норов греховный.
* * *
В сём мире не сможешь сыскать ты явленья,
Которому нет противопоставленья.
И меж полюсами вместился просторный
Мир целый! Воткнёшь флаги – белый и чёрный,
Меж ними есть место для счастья и горя!
Ведь от Моисея всё Красное море
Простёрлось до брата его – Фараона!
Ты видишь явленья, но не углублённо,
Заела пружина вещей пониманья,
Терпения мало и мало
