меня лишь милое развлечение, не больше.
Я умирала от любопытства по поводу секса у кентавров и уже собралась ее расспросить, но Клан- Финтан выбрал именно эту минуту, чтобы к нам присоединиться. Девичий разговор о сексе должен оставаться девичьим, пусть даже одна из них наполовину лошадь.
— Охотница, оленина в этот раз исключительная. Позволь похвалить тебя с удачей.
Вот видите, я так и знала, что мы съели Бэмби.
— В этом лесу охотиться легко. Здесь полно дичи, — Вик держалась невозмутимо, но я-то видела, что ей понравилась похвала Клан-Финтана.
Я собралась сказать, что мне тоже понравилось мясо, но тут Дугал прокашлялся и перехватил мое внимание.
— Леди Рианнон, — обратился он ко мне, глаза его сияли, щеки горели румянцем. — Меня попросили узнать, не уговорим ли мы вас рассказать нам какую-нибудь историю.
«Блин! Ну вот, опять».
— Это было бы чудесно, Риа, — по-дружески улыбнулась мне Виктория. — Я слышала, что вы отменная рассказчица. Вас обучала сама муза.
«Превосходно. Вообще-то я отменный учитель, заучивший наизусть достаточно отрывков, чтобы компилировать их на ходу».
Я заметила, что Клан-Финтан нервно заерзал, явно тревожась, как бы Шаннон не посрамила репутацию Рианнон.
К этому времени ему бы уже следовало знать меня получше.
Я вытерла ладони о штаны, откинула за плечи волосы, поднялась, улыбнулась Дугалу и сказала:
— С удовольствием расскажу вам одну историю.
Кентавры, сидевшие вокруг костра, издали радостно-удивленный возглас. Я заметила, что некоторые из них начали передавать другим, что Рианнон собирается рассказывать историю, так что число моих слушателей быстро росло.
Для учителя это приятный знак. Я прокашлялась и заговорила голосом, в котором сплелись учительские и актерские нотки, плюс подражание сирене. Сегодня я особенно налегала именно на нее, лихорадочно кромсая, меняя и переделывая романтическую легенду «Призрак оперы».
— Однажды, давным-давно, был рожден ребенок с ужасно изуродованным лицом. Глаза — разные, губы — кривые, кожа — тонкая и желтая, как старый пергамент, а вместо носа — нелепая дыра. — Аудитория забормотала с явным отвращением. — Мать сразу бросила ребенка, но одна добрая Богиня… — Я лихорадочно пошарила в голове. — Да, муза музыки сжалилась над ним. Она отнесла младенца в храм и позволила ему жить в катакомбах под ним. Чтобы как-то компенсировать жуткое уродство, она наградила его самым главным для нее даром — способностью сочинять музыку и исполнять ее как на инструментах, так и голосом. Итак, ребенок вырос, превратился в мужчину, но по-прежнему не покидал храма, поклоняясь музыке и оттачивая свое мастерство. Его единственной любовью была музыка, а самой большой радостью — слушать, как Богиня обучает новообращенных, пришедших учиться в храм.
Кентавры слушали как зачарованные. Серьезный, хороший класс.
— Он никогда не позволял себе показаться кому-то на глаза и даже смастерил себе маску, такую же белую, как лунный свет, блестящий на снегу. Он носил ее не снимая, чтобы скрыть лицо от теней и привидений — своей единственной компании. Музыкант даже поверил, что тоже превратился в тень или привидение, и стал называть себя призраком храма.
«Что ж, сработало».
— Он убедил себя, что доволен жизнью, что ему ничего не нужно, кроме музыки, наполнявшей его темный мир бесконечной ночи. Но однажды он случайно услышал, как поет молодая новообращенная, и сделал ошибку — взглянул на нее через потайное зеркальце. В ту же секунду музыкант полюбил девушку беззаветно и безнадежно. Звали ее Кристин.
Я двигалась вокруг костра, излагая самодельную версию бессмертной истории. В свое время я с удовольствием преподавала этот материал первокурсникам, всякий раз заставляла их прочесть оригинал Гастона Леру, затем вслух зачитывала романтический пересказ Сьюзен Кей девяностых годов, после чего мы слушали потрясающий мюзикл Эндрю Ллойда Уэббера. К тому времени, как звучала финальная сцена, мало у кого в классе не блестели глаза от слез.
Для моих кентавров я смешала все лучшее из трех вариантов, создав легенду, заворожившую их.
— Когда он наконец остался с Кристин наедине в своих покоях под храмом, то понял, что у него только один шанс заставить ее полюбить себя — тронуть сердце девушки музыкой так, чтобы она позабыла о его ужасном лице. Поэтому он окружил ее стихами и спел свою музыку ночи.
— Каков же был выбор Кристин? — взволнованным голосом пробасил мой муж.
Мне показалось, что, кроме нас, здесь больше никого не было.
Я улыбнулась сквозь слезы и выдала вопиющую ложь:
— Она преодолела свой страх перед его наружностью и предпочла духовную красоту. Они жили долго и счастливо.
Раздались радостные вопли, подкрепляемые громким топотом и аплодисментами. Среди всего этого гама Клан-Финтан обнял меня и запечатлел на моих губах долгий и крепкий поцелуй, вызвавший еще больше восторгов и топота. Потом он подхватил меня на руки и под аккомпанемент непристойных возгласов быстро унес от костра. Я бросила взгляд через его плечо и была очень удивлена и тронута тем, что Сайла печально улыбалась, не скрывая слез, а Вик одной рукой вытирала мокрые щеки, а второй махала мне.
В общем, я имела огромный успех.
— А ты думал, я не справлюсь. — Я чмокнула мускулистое плечо, а потом, хорошенько подумав, прикусила его зубами.
— Я тоже умею кусаться, сама знаешь. — Он насмешливо посмотрел на меня сверху вниз.
— Только на это и рассчитываю. — Я поцеловала то место, которое только что укусила.
— Нет, я вовсе не сомневался в твоих способностях. — Он умолк.
Я тоже молчала, позволив ему продолжить, пока он нес меня дальше от костра.
— Просто я знаю, что тебе не нравится сравнение с Рианнон, а ведь умение заворожить слушателей…
Он не договорил, и тогда я пришла ему на помощь:
— Было как раз ей присуще?
— Да, — обрадовался муж, что я поняла.
— Наши жизни переплелись, — пожала я плечами. — Тут ничего не поделаешь. Теперь мне придется сделать ее жизнь моею.
Я на секунду задумалась о том, какой кавардак настоящая Рианнон сейчас творит из моей жизни, и тут же прогнала эту мысль.
«Теперь моя жизнь здесь. Я не в силах изменить то, что она сейчас делает или не делает в другом мире. Если все время терзаться догадками, представляя, как дурно эта дамочка обходится с моими друзьями и родными, то так и свихнуться недолго. Вернуться в прошлое невозможно, как и что-либо исправить».
Я взглянула на красивый профиль мужа и призналась самой себе, что даже если бы и могла вернуться назад, то не стала бы это делать. Я понимала эгоистичность такого решения, но Клан-Финтан был моей любовью. Моя жизнь отныне должна проходить рядом с ним.
Я закрыла глаза, прислонилась головой к его груди и от всей души пожелала, чтобы стерву Рианнон сбил автобус.
11
— Ты не спишь?
— Нет. — Я открыла глаза и огляделась. Клан-Финтан двигался на север. Мы давно выехали
из того района, где стояла лагерем армия. Я только один раз услышала, как он ответил на
