— Без проблем, — ответил Стас. — Только Валя совсем не простак. Трус редкостный, это да, но в изворотливости ему не откажешь, потому и жив ещё. Он легко согласиться на все наши условия безо всяких угроз. А вот за дальнейшие его действия я бы не поручился.
— У нас всего два пути, — вздохнул Репин. — Первый — пристрелить гада, и возвращаться в Кутузовский, потому как район этот мы, ясен хер, не удержим. Второй — склонить его к сотрудничеству, и ждать, уповая на везение. Понимаю, звучит не особо оптимистично, но других вариантов нет. Что скажите?
— Мне первый путь больше нравится, — ощерился Коллекционер.
— Не сомневаюсь.
— Я попробую убедить Бережного, — взял слово Стас.
— Думаешь, есть шанс?
— Бестолковое дело, — покачал головой охотник. — Положимся на этого пидора — ничего хорошего не дождёмся.
— Бережной не безнадёжен, — продолжил Стас. — Нужны лишь разумные доводы.
— У тебя они есть?
— Пара-тройка найдется.
— Хорошо, — кивнул Репин. — Поговори с ним. Только никакой конкретики, никаких упоминаний о Легионе или о грузе. Особенно о грузе. Понял?
— Само собой.
Валентин сидел на нарах в том самом положении, в каком его оставили. Даже складки покрывала, расходящиеся по сторонам из-под упитанной задницы, не нарушились за время совещания.
Стас взял стул и сел напротив Бережного, облокотившись сложенными крест-накрест руками о высокую спинку.
— Всё плохо? — сглотнув, решился задать вопрос Валентин.
— Это от тебя зависит.
— От меня? А… а что нужно сделать? Что нужно? Вы скажите, я всё сделаю. Всё-всё. Правда. Я не подведу. Пожалуйста.
— Валя, — Стас выдержал паузу, глядя в обильно увлажнившиеся глаза, — не стану врать, мы тебя не ждали, и было бы гораздо лучше, если б ты здесь не появился. Но раз уж так случилось, придётся…
Бережной весь сжался в предвкушении дурных новостей.
— …нам с тобой перетереть кое о чём, — продолжил Стас, наблюдая как ужас в глазах собеседника, сменяется робкой надеждой. — Скажи, Валя, у тебя в Муроме есть близкие люди? Помимо воображаемой жены и пятерых детей.
Валентин закусил губу и отрицательно помотал головой.
— А не в Муроме? Будет куда приткнуться, если прижмёт? Да какое там «если». Тебя уже прижало — не продохнуть.
Щёки снова заходили из стороны в сторону. Подсохшие было дорожки слёз на них, заблестели влагой. Бережной всхлипнул и, готовый вот-вот разрыдаться, одарил Стаса взглядом, полным такого отчаяния, на какое только способен человек.
— Умоляю, не прогоняйте. Куда я пойду? Гостиница — это всё, что у меня есть. Я… я не могу. Господи. Да как же… У-у-у-у-у… — Валентин, не в силах больше сдерживать наплыва чувств, заревел, раскачиваясь взад-вперёд.
— Ну-ну, хватит, — доверительно шепнул Стас, предоставив пациенту время как следует проникнуться жуткими перспективами кочевой жизни, и, переборов отвращение, потрепал рыдающего навзрыд Бережного по плечу. — Может всё ещё обойдётся. Хорош уже. Эй, — звонкая оплеуха вывела того из ступора. — Ты меня слушаешь?
— Д… д… да, — сглотнул Валентин.
— Молодец. Я хочу быть уверен, что мои слова не пролетают мимо твоих ушей, потому что они — самые важные из когда-либо тобой слышимых. Понял?
— Д… да.
— Так вот, не вдаваясь в подробности, скажу одно — Муром обречён.
Свежая новость произвела эффект электрического разряда. Валентин вздрогнул и застыл будто изваяние.
— Как? — выдохнул он, наконец. — Когда?
— Раньше, чем ты можешь себе представить.
— Боже мой. А пригороды?
— Сменятся хозяева у Мурома, сменятся и у пригородов. Крови везде будет — залейся. Я хочу, чтобы ты уразумел одну простую вещь, Валя — изменить уже ничего нельзя. Здесь с тобой разговаривают только потому, что не хотят лишних сложностей. Это очень серьёзные люди, за ними стоит такая сила, которая, в случае чего, не посчитается с потерями. Но, пока есть возможность, они предпочитают зря трупы не плодить. Скажу прямо — тебе очень повезло. Ты сохранишь не только жизнь, но и всё своё имущество, если, конечно, согласишься сотрудничать.
— Что требуется сделать? — отчеканил Валентин.
— Ровно то, что тебе поручили — вернуться и доложить. А чтобы ты ненароком не сбился, передашь доклад в письменном виде.
— В письменном? — удивился Бережной. — Но… кто же его напишет? Ведь Александр Дмитриевич…
— Дикой жив. Пока.
— Господи боже.
— Кстати, ты сможешь опознать его подпись?
— Ну, я видел пару раз, длинная такая, размашистая. Думаю, что смогу. Точно смогу. Да-да, я вспомнил.
— Хорошо. А что скажешь про ногу?
Бережной посмотрел на алый бинт и поморщился, вспомнив о простреленном бедре.
— Скажу — выродки ждановские стрельбу устроили по-пьяни. Здесь такое случается.
— Молодец. Сиди тут. Я поговорю с капитаном.
— Ну что? — с порога начал Репин. — Он готов?
— Валя не может быть не готов, — ответил Стас, прикрыв за собой дверь. — Вопрос только в твёрдости его намерений. Я пообещал ему жизнь и сохранность имущества в обмен на сотрудничество, припугнул неминуемой кровавой баней по всему Мурому и пригородам. Потеря гостиницы и потеря жизни, для него — несчастья одного порядка.
— Так я не понял, можно ему доверять или нет?
— Для верности не помешало бы познакомить Валю с Сатурном. Нужно чем-то подкрепить мои увещевания о кошмарной силе позарившейся на Муром.
— Чёрт, — оскалился Коллекционер, — я хочу это видеть.
Репин задумался, почёсывая подбородок.
— Ну, в принципе, можно. Сейчас схожу.
Через минуту капитан вернулся вместе с великаном.
— Ты эту хреновину со вчерашнего дня не снимал что ли? — кивнул охотник на торчащую из-за плеча Сатурна рукоять ГШГ.
— Чего надо? — огрызнулся тот.
— Так даже лучше, — смерил Стас великана взглядом. — Нужно произвести впечатление на одного товарища. Справишься?
— Чего делать-то?
— Просто зайди в соседнюю комнату и… ну, не знаю, сделай вид, будто что-то ищешь, а потом выйди.
— Всё? — посмотрел Сатурн на капитана.
— Выполняй.
— Нам нужно письмо от Дикого с автографом, — продолжил Стас, когда широкая спина великана исчезла за дверью. — На Валин язык полагаться не стоит. Начнёт мямлить, запинаться, и пиши «пропало». Кол, сможешь организовать?
— Понадобится медик, — ответил тот без доли иронии.
— Зачем? — нахмурился капитан.
— Чтобы приводить пациента в сознание.
— А без садизма никак?
— Сам попробуй. Может быть, случится чудо, и Дикой поддастся на уговоры.
— Ладно, убедил. Дьяченко!
— Вызывали? — в дверях появился заспанный и не по форме одетый сержант.
— Да. Сон временно отменяется. Нужна твоя помощь в допросе. Проследишь, чтобы задержанный не отрубался. А теперь марш наверх.
— Есть. Только сумку захвачу.
— А я пойду Валю проведать, — направился Стас к выходу. — Что-то там подозрительно тихо.
— Обожди, — остановил его капитан. — Дай нашему гостю время на размышление. Присаживайся. Куришь?
— Нет.
— А я закурю, — Репин достал кисет, ловко скрутил папиросу и, сунув её в рот, чиркнул зажигалкой. — Вот дурное дело, да и накладное, а бросить не могу. Ты сам-то откуда?
— Из Владимира.
— Не бывал. Большой город?
— Тысяч тридцать, или меньше.
— Нда, — причмокнул капитан, раскурив самокрутку. — А ведь когда-то числился областным центром, полмиллиона человек проживало. Хотя, Владимиру ещё повезло. Большинство ему подобных городов просто исчезли. Тридцать минут войны, и страна с многовековой историей перестала существовать. Но
