— Так пойдём, — Лартаяу скрылся в переплетении веток, сквозь которое под углом к самой изгороди куда-то вёл узкий проход. Решившись, Джантар последовал за ним в полумрак этого прохода, отводя упругие ветки с гладкими жёсткими листьями — но сделал неверное движение, ветка резко хлестнула по лицу, в глазах вспыхнули искры, и он почувствовал, что теряет равновесие. Правда, и падать было некуда — со всех сторон были ветки — да и головокружение быстро прошло, и он выбрался из прохода будто в коридор между двумя стенами высоких пирамидальных папоротников, перевитых лианами разных видов, где лишь по малозаметным проёмам угадывались калитки. Улочка была так узка, что казалось возможным, раскинув руки, коснуться деревьев с обеих сторон.
— Ну и проход, — вырвалось у Джантара. — Зачем было идти здесь?
— Так дорога короче, — объяснил Лартаяу. — Да, если ещё не знаешь: переулки тут называются просто по номерам. Это мы вышли — во Второй, а дальше из него сразу попадаем в Четвёртый. И не надо обходить целый квартал вдоль шоссе, — Лартаяу провёл в воздухе широкую петлеобразную кривую, показывая, как пришлось бы идти. — А так сначала прямо, потом налево…
Миновав перекрёсток с таким же переулком (Лартаяу сказал, что это — Третий), они сразу свернули в Четвёртый, что начинался здесь же, образуя биссектрису прямого угла между их короткими тупиковыми продолжениями. Здесь изгородь состояла уже их других видов папоротника — но как и прежде, сквозь густые зеленовато-бурые эллипсоиды крон, ещё гуще перевитые лианами, ничего нельзя было разглядеть… Сам Четвёртый переулок скоро стал казаться ведущим также в тупик — но Лартаяу уверенно шёл вперёд, не сворачивая ни в одну из калиток. Джантар не мог понять, куда они идут — пока у самого тупика вдруг не открылся поворот направо, но Лартаяу свернул налево, в калитку прямо в створе видимо, уже Пятого переулка, примыкающего здесь к Четвёртому.
Посреди двора, напротив калитки — начиналась широкая лестница к двери на втором этаже дома, под самой крышей, увенчанной четырёхгранным шпилем с параболически вогнутыми гранями и рёбрами (что сразу удивило Джантара, ожидавшего увидеть привычный полусферический купол). Необычны были и узкие «ленточные» окна второго этажа, также под самой крышей… А во дворе — на скамейке, и у круглого каменного столика на массивной колонне — их уже ждали остальные. Итагаро, Донот и Фиар, разложив на столике листы бумаги, рассматривали их и что-то обсуждали — но, едва Лартаяу со стуком закрыл калитку, все обернулись в их сторону, и Итагаро стал складывать бумаги.
— Все в сборе, пойдём наверх, — предложил Герм.
— А там будет удобно? — спросила Фиар. — Нет, комната большая — но девяти стульев там нет…
— Зато есть кровать, — ответил Герм. — Я же и сплю в этой комнате. И лестница к телескопу ведёт оттуда…
— Мне трудно представить, где тут телескоп, — признался Джантар. — Если в шпиле — не понимаю, как помещается…
— Как-то помещается, — подтвердил Герм. — А сам шпиль поворачивается на подшипниках, и одна грань — открывается как дверь. Правда, не знаю, кто тут жил раньше, и зачем это устроил, если вообще место для обсерватории неудачное: под склоном горы… Но пришлось соглашаться на это. В Кильтуме, помнишь, вблизи — кварталы по десять этажей…
— А дом в Тарнале, со специально построенным куполом, — вспомнила Фиар, — пришлось оставить из-за чего… В Тарнале — тоже когда-то хафтонгском научном, культурном центре…
— Как и Кераф, — добавил Джантар. — Пусть и не были чисто хафтонгские города… Но теперь — уже весь перешеек как бы не наш. И с чем связано это вытеснение одних народов и культур другими… В теории чётко и ясно: рождаемость, миграция, исторические циклы, ритмы, периоды — а попробуй приложить к практике… Одним — куда-то девать прирост населения, другие спасаются автономиями, чтобы сохранить свою культypу, а что делать нам?
— И в Риэланте — уже сколько чужих чиновников, видите на что способных, — печально согласился Донот. — Иначе не пришлось бы нам с Минакри уезжать оттуда. И то хорошо: сюда, а не куда-то ещё…
— Ну, уж свою столицу мы им отдать не должны, — ответил Талир, открывая дверь. — Не нравимся такими, как есть — но это наша столица, а не их деревня…
— Но почему наши с ними пути так разошлись… — добавил Донот, входя следом. — Чем общие идеалы и цели перестали их устраивать…
За дверью оказался короткий коридор, освещённый лишь через края «ленточных» окон в углах стены. В нём было ещё три двери: в торец, влево и вправо. Герм свернул к правой, жестом приглашая следовать за ним.
Комната была освещена лучше, хотя и тут были лишь «ленточные» окна по верху двух из четырёх стен: правой, фасадной со стороны двора, и дальней от входа, обращённой к склону горы. У левой стены стоял рабочий стол с компьютерным терминалом, на котором, кроме того, лежал отдельный расчётный блок и несколько раскрытых книг и звёздных карт, а чуть дальше была приоткрыта узкая дверь (за ней, как сразу понял Джантар, и начиналась лестница наверх, к телескопу). В центре стоял ещё простой стол со стульями, а в углу под окнами — кровать. За стол сразу уселись Ратона, Итагаро, Лартаяу и Минакри (переставив стулья полукругом, лицом к столу с терминалом, за который сел Герм), а Джантар расположился на кровати, вместе с Донотом, Фиар и Талиром.
— Я сразу не успел убрать, а потом забыл, — объяснил Герм, поспешно складывая книги и сворачивая провод расчётного блока. — Видите, дом большой для двоих человек — но просторной комнаты, чтобы собираться вдевятером, нет. Там, в конце коридора, — Герм указал направление, — фотолаборатория, за дверью напротив — библиотека, и внизу не такая большая комната…
— А мы из своей домашней библиотеки сколько всего не смогли сохранить, — с досадой ответил Итагаро. — Знать бы, что такое возможно — вряд ли связались бы с этой Моараланой. Кто-то решил облагодетельствовать племена низкой ступени развития, не дошедшие своим умом до технической цивилизации, построили в пустыне рядом с ними целый город с заводами и институтами общегосударственного значения, люди поверили, что это — надёжно и долговременно, приехали жить и работать со всей Лоруаны, и вдруг — такой бунт, что бессильны армия с полицией, и беги, схватив, что успеешь… И кто захочет понять, что образованному человеку нужно большее, чем «простому»? Поселили на дальней окраине, в бывшем временном жилье рабочих какого-то закрытого завода, с одним компьютером на несколько комнат, так что пользуемся по очереди — при том, что из литературы, даже нужной родителям для работы, многого не осталось! Правда, нам обещали найти на месте, если что сохранилось из семейных архивов и библиотек, и переслать сюда — но когда это было… А так как родители — ценные специалисты, сотрудники уже тисаюмских секретных институтов — прямо в доме пост охраны! Видели же какие у нас соседи… Общежития с полуграмотным сбродом со всей Лоруаны, которому в большинстве и делать тут нечего после того, как закрылись заводы — но торчат неизвестно зачем и, видите ли, бедствуют без работы. На наркотики, правда, денег хватает. А пнуть так, чтобы понесло до той же Моараланы…
— Родители, конечно, ценные специалисты, — так же горестно согласился Талир. — А мы сами? Это потом разобрались, кто чьи дети — а сразу… Видят, что в подвале одни, без взрослых — и тащат, толкают в спину, будто наркоманов из притона… А на самом деле — дмугильцы взорвали химический завод, целый район города накрыло облаком газов! В глазах рябит, в горле — резь, сухость, голова кружится, идти трудно… Но взрослые даже тут сначала взрослые, а уже потом — люди! И в санитарном поезде довезли только до Ветафомиси — а это почти та же Дмугилия. Разместили в детской больнице вперемежку с кем попало: настоящими наркоманами, выжившими самоубийцами… А к ним то местная полиция ходит в чём-то разбираться, то что-то тайком передают снаружи, то опять же вражда группировок разных палат — а мы и языка их не знаем! Но это ещё что… Представь, — обратился Талир к Джантару (должно быть, собираясь сказать то, что уже знали остальные). — Утром с больничного двора — барабанный бой, потом молитвенное пение, и вдруг — такой дикий крик, что сразу проснулась вся палата. С перепугу думали всякое: оперируют без наркоза, в морге по ошибке вскрыли живого… А это просто вожди местного племени решили провести над подростками обряд посвящения во взрослые мужчины — а состоит он в нанесении шрамов на живот! В больнице, скальпелем, но по обычаю — под открытым небом и без наркоза! И главное: тот, кто не выдержал
