кровоточащих отверстий, заметил, как передернулось огромное туловище… Мне показалось, что лапы его опять стали подгибаться… Я уже готов был испустить победный преисполненный радостью, как вдруг птица собралась с последними силами, прыгнула мне навстречу и занесла надо мной скрюченную когтистую лапу…
И в этот момент ее настиг вертолет. Он летел совсем низко, над самой поверхностью, и с размаху ударил Онакторниса всей своей массой: Чудовище испустил крик, и к небу взметнулся фонтан густой крови. Огромные когти скрючились, рассекая воздух, один из них глубоко вонзился в обшивку вертолета. Тот закачался и едва не рухнул на землю.
— Куба! — завопил я. — Осторожно, Куба! — И словно услышав меня, вертолет с натужным ревом набрал высоту, поднимая Онакторниса в воздух. Чудовище бешено металось и пыталось снова ударить клювом капот. Вертолет с трудом, сильно раскачиваясь, пересек песчаную площадку и скрылся по ту сторону холма. Дег бросился ко мне.
— Мартин! Мартин! — кричал он. Мы хотели бежать, чтобы что-то узнать, увидеть, но наши ноги были словно налиты свинцом, и вдруг мы услышали отчаянный злобный вопль, а вслед за ним мощный всплеск…
И сразу же наступила полнейшая тишина. Мы в ужасе остановились.
Потом снова донесся гул вертолета, похожий на предсмертный хрип.
Дег, обливаясь слезами, опустился на землю. Я собрал остатки сил и побежал дальше, но споткнулся, упал, снова поднялся и с невероятным трудом вскарабкался на камни…
И увидел. Вертолет, болтаясь из стороны в сторону, летел над открытым пространством вдоль болота. Темная поверхность водоема медленно колыхалась, разгоняя туман, висевший над ним, словно колеблющийся занавес. На поверхности болота вспучивались огромные мутные пузыри.
Я все понял. И невольно испустил испуганный крик.
Чудовище упало в болото. И утонуло в нем, навеки исчезнув в мрачной бездне.
Потом я бросился к Кубе, который, еле держась на ногах, выбрался из вертолета, опустившегося на краю топи. Кубу трясло как в лихорадке. Его рубашка была разорвана и обрызгана кровью.
Кровь была повсюду — на капоте, на обшивке, на лопастях, погнутых и расшатанных. И все вокруг было усеяно перьями. От пышущего жаром раскаленного металла исходила жуткая вонь Онакторниса. В обшивке вертолета торчал сверкающий и твердый, как сталь, коготь.
Встретившись, мы с Кубой ничего не сказали друг другу, а только обменялись долгими взглядами. Даалу выпрыгнул из вертолета, протянул руки в сторону кипящей трясины, опустился на колени и запел нечто торжественное.
Куба хотел было что-то сказать, но не смог. Губы его дрожали. Я дружески похлопал по плечу нашего спасителя и прошел к болоту. Оно простиралось передо мной, равнодушное и враждебное. Зеленоватый туман снова медленно сгустился над ним. Трясина бурлила так, словно внутри прибавилось огня, вскоре из глубины вырвалось и лопнуло несколько крупных пузырей… Впрочем, нет. Я не уверен, что видел все это. Может быть, мне только померещилось. На душе у было невероятно тяжело. Гордо пересохло. Угнетало чувство полнейшего разочарования.
Царила абсолютная тишина.
Не знаю, сколько времени провел я, глядя на эту кипящую топь.
До меня донесся громкий голос Кубы, я уловил отдельные слова:
— Напрасно пытаться… не сможем… кончено… Уничтожен.
Я не ответил ему. Теперь мне уже все было совершенно безразлично. Меня угнетала горькая, безысходная тоска, от которой, вероятно, уже невозможно было избавиться.
Дег спустился с холма, шатаясь, словно во хмелю. Он не остановился возле меня, а прошел к самому краю болота, пристально глядя на воду и с трудом переводя дыхание. Его пальцы сжимались и разжимались. Словно он хотел что-то ухватить, но ловил только воздух.
Да так оно и было на самом деле. Счастливый случай был упущен.
В этом болоте оказалось навеки погребенным самое поразительное существо, какое мы когда-либо на. своем веку. Самое грандиозное приключение, какое нам довелось пережить.
Мы стояли и смотрели, как завороженные.
Когда снова раздался голос Кубы, солнце был уже высоко в небе. Куба попросил нас:
— Помогите мне. Давайте посмотрим, что с вертолетом.
Глава 16. 'НАМ ПРИШЛОСЬ УНИЧТОЖИТЬ ЕГО'
Покачиваясь из стороны в сторону, вертолет направлялся в Марагуа. Он летел над тропическим лесом — бескрайним и бездушным.
Мы сидели на своих местах и молчали. Мы о многом могли бы поговорить, разумеется, но не проронили ни слова. Каждый думал о своем. То, что мы пережили на холме, перечеркнуло все другие впечатления, эмоции, уничтожило страх. В течение нескольких минут — скольких? — да сколько нужно, чтобы взошло солнце — мы находились как бы вне реальности. Как же привести теперь в порядок мысли? Пока что это было слишком трудно. Шум двигателей, накрывая нас, словно волной, оглушал к уносил куда-то далеко. Мы опять ощутили усталость, она проникла в ноги, в сердце. В наш мозг. Голова была слишком тяжелой, и я свесил ее на грудь. Я увидел свои руки — руки, которыми сражался. И убил чудовище…
Нет. Я отогнал эту мысль, с содроганием.
Мы летели медленно. Казалось, вертолет вот-вот рухнет. Получив пробоины в великой битве, обессиленный, усталый, он мог не выдержать и потребовать отдыха.
— Нет, не упадет, — вдруг крикнул Куба, хотя вертолет, сотрясаясь, снижался до самых крон деревьев, — он дотянет до Марагуа, вот увидите.
Мы промолчали. Нам не было никакого дела до Марагуа. Ровным счетом никакого.
Куба снова заговорил:
— Хотите, Мартин, расскажу, что случилось с Мак-Анной
Я только взглянул на него, и он продолжал:
— Вам не интересно это сейчас, я понимаю. Но таков уж этот мир, — добавил он, показывая на джунгли под нами, внизу. — Запомните это, Мартин.
— Вы правы, Куба.
— Прав, это точно. Под холмом, когда мы с Даалу спустились навстречу бандитам, Мак-Анне удалось убежать от меня… Я видел, как он несся, хорошо видел его спину, и мог выстрелить в него. Но я не сделал этого.
Дег поднял голову.
— Почему? — спросил он.
Управляя штурвалом, Куба продолжал:
— Потому что он должен был узнать, кто я такой и за что хочу убить его. Мак-Анна должен был знать, что я не гнусный убийца, вроде него, а меч Фемиды. — Торжественный тон, каким он произнес эти слова, удивил меня. Я понял, что отыскать Мак-Анну было для него важнее, чем найти Онакторниса. Кто знает, может, он был прав. Такова жизнь.
Куба продолжал:
— У Мак-Анны был проводник, индеец из той живарии, поэтому он сумел скрыться… Мы с Даалу преследовали его три дня подряд, — он нахмурился, — бегом продираясь сквозь джунгли.
Он замолчал. Тогда я спросил:
— Почему вы рассказываете мне об этом, Куба?
Он улыбнулся — улыбка была горькой, почти отчаянной.
— Потому что должен снять тяжесть с души, Мартин, — не сразу ответил он. — Это конец целой эпохи в моей жизни и… я настиг его, — продолжал он глухим и бесконечно усталым голосом. — Я открыл ему, кто я: жертва его преступления, человек, которого он ударил ножом и бросил пираньям, человек, который после того, как его спас Даалу, семь лет пролежал в больнице… — Он провел рукой по шрамам на своем лице и
