никак нельзя…
– Понятно, – я кивнул.
Коля посмотрел на меня очень внимательно.
– Ты об этом что-то знаешь?
– Нет, просто догадываюсь. Ясно же, кто является, и зачем.
– А! Нет. Это не то, – братец ухмыльнулся. – Есть у них еще одна процедура. Очень забавная. Как только накопятся ровно семь камешков из ящичков, необходимо вызвать того, кто является. Делают это специальные монахи, и как именно, мне не сказали. Да я и не особенно интересовался. Важно, что тот, кто явится, сообщает им о времени своего появления. К этому времени они готовятся, и когда оно наступает, совершается специальный ритуал. Я, кстати, при нем присутствовал.
– Тебя пригласили?
– Нет. Я сам напросился. Мне сказали, что его вызвали. Дай, думаю, взгляну. Они говорят – пожалуйста. Выглядело это примерно так. Принесли семь горшочков и подносик. Щипчиками вынули из горшочков камешки и сложили аккуратно на подносик. Подносик поставили на плоский камень посреди комнаты. Сами сели вокруг и начали что-то шептать. Шептали долго – мне даже ждать надоело. Солнце поднялось высоко, а в потолке дырочка. Лучик полз, полз, да и заполз на подносик. И попал на камешки. Сожгли пучечек травки – лучик стал виден. Потом в нем что-то мелькнуло, лучик стал на какое-то время фиолетовым, а потом опять желтым. А камешки – щелк, щелк, и полопались каждый на две половинки. Они вскочили, давай кричать на кого-то, и подвывать. Побегали, побегали, успокоились, принесли большой котел, а потом стали носить еще горшочки, и высыпать из них половинки камешков в этот котел. В каждом горшочке было штук сто половинок. Они их сыпали, пока не образовалась горка. Туда же высыпали с подносика и новые половинки. Помешали палкой, попели, разложили камешки по горшочкам и утащили обратно. Вот и все.
– Странный ритуал, – сказал я.
– Странный, – согласился Коля, и уставился в угол.
– А тот, который должен был явиться, – ты его видел?
– Наверное. Впрочем – не знаю. Он ведь не человек, так что ясности нет. Возможно, это дух, или явление. Что-то ведь происходило, и я на это смотрел.
– Понятно. А когда это было?
– Это было… Месяца четыре назад.
– А скажи, этот ритуал – тайный? То есть, тебе было оказано особое доверие?
– Не думаю. Мне кажется, любой желающий, при достаточной настойчивости, мог присутствовать. Как я понял, надо было задавать ПРАВИЛЬНЫЕ вопросы, и выразить свое желание достаточно определенно.
– Странно это все…
Это действительно показалось мне очень странным. Луч стал фиолетовым. С чего бы? Никакой дым ни от какой травки не может изменить цвет луча… Но самое странное было даже не в этом…
– Все, или что-то конкретно? – осведомился Коля.
– Конкретно – вот что. Все эти ящички, щипчики и подносики – элементы ритуала. Но ритуал-то этот не родился на ровном месте. Те, кто его придумали – они ведь что-то имели в виду. Да и сама процедура смешивания новых и старых половинок… Допустим, на камешках что-то действительно было записано. Камешки распались, половинки замешаны с тысячью других. Предположим, я хочу соединить вновь какие-то две половинки. Сначала я найду одну – нужную, а потом буду примерять к ней все прочие, пока не найду подходящую. Это – долго, скажем, неделя, но принципиально возможно за разумное время. Допустим теперь, что нужно все половинки разбить на пары. Тогда следует продолжить процесс. Это обойдется дороже, но время конечно. Но допустим, ты не знаешь, подходит ли данная половинка к другой. И почему- нибудь необходимо все их разобрать на пары. Когда будет сделано правильное разбиение, что-то, скажем, произойдет очень хорошее, или наоборот. Так вот, если нужно перепробовать все мыслимые разбиения – безнадежно. Вечность!
– Почему? Сиди, комбинируй.
– Коля, если их тысяча, потребуются… Факториал тебе говорит о чем-нибудь?
– Нет. – Братец зевнул.
– Тогда поверь на слово. Кстати, линия раскола камешков ровная, то есть визуально, или приставляя друг к другу, можно определить, какая половинка к какой подходит?
– Я не всматривался. Вроде у всех все одинаково…
– Тогда – тем более. Надо взять, разложить на пары – ничего, разложить снова – ничего, и так далее… Безнадежно! Разве что повезет. Но вероятность – ноль.
Коля усмехнулся.
– А что ты ожидаешь при удаче? Конец света и Страшный Суд? Мне кажется, ты слишком близко к сердцу принял этот эпизод.
– Что? – я тряхнул головой, пытаясь отогнать сонную одурь.
Я поймал себя на том, что вполне серьезно рассматривал эту историю как 'эпизод'. Что значит – профессионал!
– Кстати, вместо того, чтобы меня допрашивать, ты мог бы взять свою Валентину под белы руки и отправиться на Крышу Мира. И лично провести дознание на месте… Интересно, существуют правовые ограничения на копирование душ?
– Существуют, – буркнул я. – Душу копировать нельзя. Господь запретил.
– А были прецеденты?
– Ждем со дна на день, – я осклабился.
Было уже три часа ночи. Шансов выспаться не было никаких, и завтра я буду как увядший огурчик. Хорошо брату – у него свободная профессия. Будь у меня такая же, спал бы до обеда и дальше.
– Пойду стелить, – сказала Валентина. – А вы еще десять минут секретничайте, и спать!
Она поднялась и ушла. И свет померк, и жить стало хуже.
– Не поверишь, – сказал я. – Мы познакомились два месяца назад, а сегодня встретились третий раз.
– Сказка! – произнес Коля. – Но я рад за тебя. Я теперь вижу, что ты в надежных руках. Что маме передать?
– Это и передай, – сказал я.
И мы отправились спать.
Глава 8
В эту ночь мне снились Гималаи.
Я сорвался со 'стенки', долго летел вниз, и все ждал, когда повисну на страховке. Но оказалось, что страховочный фал был привязан к рюкзаку, и когда я таки повис, сверху начали кричать, чтобы я сбросил рюкзак, иначе меня не поднять. Я хохотал, и горное эхо возвращало мне мой сумасшедший смех. Тогда сверху по фалу начала спускаться Валентина с большим кинжалом в зубах, и я с ужасом ждал, когда она перережет лямки, и я рухну в бездну. Уж не знаю, откуда, но я точно знал, что внизу шныряют отвратительные шакалы, которые и пожрут мои бренные останки. Но у меня в кармане лежит камешек, в котором я записан, и надо его проглотить. Я с трудом дотягиваюсь до кармана, нащупываю камешек, вынимаю и… И роняю в пропасть. И понимаю, что если шакал проглотит камешек, я стану шакалом… Я опять дико захохотал и крикнул Валентине, чтобы она перерезала фал. А она была уже близко, вынула кинжал изо рта и сказала:
– Глеб, в чем дело, прекрати хохотать!
И она начала меня трясти. И я проснулся.
Валентина сидела рядом на кровати и трясла меня за плечо.
– У тебя, милый, что-то с головой. Хохочешь во сне, – сказала она.
– А ты во сне ползаешь по веревке с кинжалом в зубах, – сказал я ей в тон.
– Правда? – изумилась она. – К чему бы это?
