— Мы не будем его мучить. Немного поболтаем, и все. — Он потер затылок, одеревеневший после холодной ночи, проведенной на каменной подушке. — Вот только ты не должна знать, о чем тут будет говориться.
К моему облегчению, за все время нашего ночного разговора Анна ни разу не спросила меня, чего мы хотим от мальчика. Но теперь она сложила руки на груди и решительно покачала головой.
— Говорить с ним вы будете лишь в моем присутствии.
— Я поговорю с ним, женщина, хочешь ты того или нет, — взревел Сигурд, на манерах которого плохо отразилась усталость. — А если я говорю, что ты не будешь в этом участвовать, значит, ты должна выйти за дверь и ждать, пока я тебя не позову, иначе мои люди сволокут тебя в дворцовую темницу и быстро научат послушанию, поняла?
Надо сказать, что к этому времени в монастыре находилось уже никак не меньше дюжины варягов, взявших под охрану все двери и ворота.
Анна и бровью не повела.
— Кто из вас владеет языком франков?
Мы недоуменно переглянулись.
— Языком франков? — переспросил я. — С какой это стати мы должны им владеть?
— Значит, вы не найдете с ним общего языка. Я занималась мальчиком целый день и потому знаю, что он говорит только на языке франков.
— И ты, конечно же, владеешь им в совершенстве! — возмущенно вскричал Сигурд.
Анна пожала плечами.
— Во всяком случае, я могу на нем изъясняться. Мне доводилось лечить франков уже не раз и не два.
В комнате установилось напряженное молчание. Я мысленно проклял таинственного монаха, окружившего себя варварским сбродом из всевозможных болгар и франков. Сознательно ли он так поступил или нет, но это сильно затрудняло нам расследование.
— Мы заберем мальчишку во дворец, — сказал наконец Сигурд, еле сдерживая гнев. — Один из тамошних секретарей владеет франкским наречием. Помимо всего прочего, сбежать оттуда невозможно.
— Если вы сдвинете мальчика с места, а тем более увезете в тюрьму, он не доживет и до рассвета, — спокойным тоном ответила Анна.
— В любом случае он умрет, — заявил варяг, с силой сжав рукоять боевого топора, словно шею врага. — Подобные преступления караются смертной казнью.
— Мы не желаем ему смерти, — вмешался я в разговор, чувствуя, что он опять принимает нежелательное направление. — Слово врача для нас — закон. — Жестом руки я указал на узкие оконца кельи, через которые не пролетела бы и пташка. — Для того чтобы защитить мальчика и исключить возможность побега, достаточно выставить одного охранника снаружи и одного внутри. Мы и так потеряли немало времени, и потому каждый лишний миг играет на руку врагам императора, поведать о которых нам может теперь только этот мальчик. И потому я предлагаю немедленно воспользоваться познаниями Анны.
Сигурд набрал в грудь столько воздуха, что я испугался, как бы не лопнула его кольчуга. Он соединил обе руки в огромный кулак и изо всех сил хватил им по столу.
— Я немедленно отправлюсь во дворец и разыщу там кого-нибудь, кто говорит по-франкски, — проскрежетал он. — Кого-нибудь надежного. Конечно же, ты, Аскиат, волен до моего возвращения делать все, что тебе угодно, но ты один ответишь за это!
— Я отвечу за это перед тем, кто мне платит! — вспылил я, изрядно устав от неистового варяга. — А он платит мне не за то, чтобы я тут сидел сложа руки.
Сигурд презрительно фыркнул и выскочил за дверь. Пробегая по двору, он на ходу бранил своих людей за воображаемые провинности. Наконец стало тихо, лишь слышалось стройное пение монахов, служивших обедню.
Я повернулся к Анне, сгорая от стыда.
— Я прошу прощения за его поведение. Он привык надеяться единственно на силу собственного оружия.
Анна слабо улыбнулась мне:
— Тебя не в чем упрекнуть. Но если ты не хочешь зря терять время, тебе тоже придется выйти.
— Что?! Ты разве не слышала нашего разговора? Мне нужно немедленно переговорить с этим мальчиком!
— Ты узнаешь куда больше, если посидишь там, на ступеньках. Посмотри на него. Вы же перепугали его до полусмерти, да и сама смерть не так уж далеко!
Она была права. Пока мы спорили, парнишка затаился под одеялом, вцепившись в подушку, как в родную мать. Глаза его были крепко зажмурены.
— Скажи, о чем я должна его спросить, — настаивала на своем Анна. — А после этого оставь нас одних.
Я испытующе посмотрел ей в лицо, пытаясь понять, могу ли я довериться ей. Узнай кто-либо о том, что находящийся в этом монастыре подросток едва не убил императора, нам — и уж тем более мне — было бы несдобровать. Впрочем, в сложившейся ситуации иного выхода у меня, похоже, попросту не было.
Глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, я рассказал Анне обо всем: о покушении на императора, о своднике Вассосе, о болгарине Калояне и о нанявшем его таинственном монахе, а также о том, где мы нашли мальчика. Помимо прочего я рассказал ей и о цангре, варварском оружии немыслимой силы, которое, надо сказать, интересовало меня далеко не в последнюю очередь. Закончив рассказ, я последовал совету Анны: вышел за дверь и уселся на знакомую ступеньку, стараясь не обращать внимания на подозрительные взгляды подручных Сигурда.
К счастью, Анна справилась с задачей до того, как вернулся Сигурд. Она по-прежнему улыбалась, но лицо ее приобрело куда более серьезное выражение. Я выслушал ее не перебивая, лишь уточнил несколько деталей. Рассказанная ею история в общем и целом не вызвала у меня особых сомнений. Меня смущал лишь один из ее эпизодов, и потому я попросил Анну вернуться в келью и задать мальчику еще несколько вопросов. Наконец, удовлетворенный услышанным, я поднялся со ступеньки и собрался уходить.
— Разве ты не станешь ждать своего друга? — удивилась Анна. — Он вот-вот вернется.
В этом я сильно сомневался. Гиппарх вряд ли рискнул бы еще раз доверить варягу своих лучших лошадей.
— И все-таки я пойду. Мне нужно перепроверить несколько моментов. — Я представил, как разозлит Сигурда мой уход. — Кстати говоря, Сигурда к мальчику лучше не подпускать.
— Пусть только попробует к нему подойти, — процедила Анна сквозь зубы.
— Вот и прекрасно.
Мальчик представлял собой слишком большую ценность, чтобы передавать его в руки тюремщиков и палачей, к тому же его раны могли загноиться в вонючем воздухе темницы. А еще я не мог сбросить со счетов то, что вложил в него частичку своей жизни.
— Я вернусь сегодня вечером или завтра утром.
— Я буду тебя ждать.
Донельзя тронутый последними словами, я покинул монастырь и тут же поспешил в город, стараясь держаться в стороне от главных дорог, дабы невзначай не столкнуться с Сигурдом. По пути я зашел на пристань, побывал в мастерской оружейника Луки и купил у торговца три сморщенных тыквы. Затем вышел в поля возле западных стен и провел там день, напрягая плечи и пугая тамошних ворон. Наконец, усталый, но в общем довольный, я направил свои стопы во дворец.
Завидев меня, стоявший возле ворот седовласый варяг Элрик заулыбался.
— Хорошо, что ты подошел к моим воротам, Деметрий. Сегодня твое имя склоняют во дворце на все лады.
— Сигурд?
