обласкает. — Он выхватил пистолет и выстрелил в воздух. — Выбираем нового капитана, кто за меня?!
Воцарилось гробовое молчание. Несколько секунд все стояли не шелохнувшись.
— Щеголь прав… — осторожно протянул Скелет и шагнул в его сторону.
— Черт с тобой, я тоже… — раздался еще один голос.
Это был корабельный плотник, англичанин Рик Мортон, крепкий жилистый парень, известный среди команды не только своим мастерством, но и редкостной трусостью, которая, впрочем, прощалась ему, ибо в его хозяйстве всегда порядок — мачты отремонтированы, гнилые доски заменены, расшатавшиеся — закреплены.
Постепенно все окружили своего нового предводителя, кроме одного — Тюленя, старого пирата, сущего дьявола. Он стоял один, злобно глядя на Щеголя. Тюлень всегда держался в тени, но с ним все считались. Этот грузный человек с красным одутловатым морщинистым лицом, обезображенным оспой, славился тем, что в бою оставлял вокруг себя целую гору трупов, после чего невозмутимо раскуривал трубку и оплакивал загубленные им жизни, молясь за их достойную участь в лучшем мире. Он всегда носил выцветший фиолетовый кафтан с оборванными пуговицами и синюю фетровую треуголку с окантовкой; пальцы же его были унизаны перстнями с драгоценными камнями. Длинные сальные волосы он заплетал в две косы. Тюлень очень редко разговаривал и почти не ругался, но его молчание носило такой зловещий оттенок, что все содрогались от ужаса, когда оставались с ним наедине. Когда он появлялся на палубе, обычно все разговоры прекращались и даже самые отчаянные головорезы боялись встретиться с ним взглядом.
Тюлень молчал, и эта тишина становилась невыносимой. Щеголь даже побледнел под взглядом Тюленя. От его лихости и отваги и следа не осталось. Он не мог расправиться с этим старым морским волком так, как только что Маноло расправился с Элем — Тюлень был единственным на корабле, кого Щеголь боялся по-настоящему.
— Послушай, Тюлень, не упрямься. Мы все уважаем тебя, но не становись против команды, — с деланной улыбкой проговорил Щеголь. — Думаешь, ты умнее всех? Или эта венецианская птичка и тебя околдовала?
— Ты забыл наши законы, Щеголь, — ответил Тюлень. — Чтобы стать капитаном, надо заслужить это делом.
С этими словами он вытащил из-за широкого пояса огромную саблю. Это никак не входило в планы новоиспеченного предводителя.
— Ты совсем сдурел, Тюлень. Хочешь, чтобы из-за тебя мы все здесь перегрызлись?
— Ты трус, Щеголь, — невозмутимо продолжал Тюлень. — Ребята пропадут с тобой.
— Хватит болтать, становись на мою сторону — и дело с концом. Нас ждет хорошая добыча!
В этот момент на Тюленя обрушилась большая сеть. Это дружок Щеголя, араб Абдул, исхитрился незаметно подкрасться сзади. Щеголь тут же подскочил и принялся остервенело пинать Тюленя сапогами, Маноло и Абдул присоединились к нему. Когда накрытый сетью Тюлень утихомирился, Щеголь приказал:
— Бросьте его в трюм к этой куропатке, пусть там вдвоем и веселятся.
Абдул поволок Тюленя в трюм. Щеголь же принялся по-хозяйски распоряжаться на корабле. Ему следовало поторопиться, ведь появись на палубе Рене — неизвестно, как повела бы себя команда. Поэтому он дал приказ сниматься с якоря.
— Что стоите, болваны, думаете, добыча сама пришвартуется к нашему борту? Все по местам, отходим!
Сначала неохотно, а затем с привычной сноровкой пираты рассыпались по палубе и по мачтам, готовя судно к новым подвигам.
20
Венеция, 14 июля 1507 года,
Ка д'Оро.
Синьоре N., замок Аскольци
ди Кастелло
«В этом послании я позволю себе не клясть судьбу за долгие годы скитаний, а отблагодарить ее за то, что подарила мне возможность увидеть прекрасный и сказочный город Константинополь.
Хоть и находился я там в положении почетного пленника, мне удалось повидать все разнообразие тамошней жизни. Не раз Баязид избирал меня силяхдаром — воином, лично охранявшим султана и выполнявшим его особые поручения. Это был знак наивысшего доверия. В этом качестве мне не раз приходилось покидать пределы дворца вместе с султаном. В такие дни я мог ближе ознакомиться со столицей империи, ее нравами и обычаями.
Первое, что поразило меня в современном Константинополе, — это обилие мечетей. Строительство их развернулось особенно активно после победы Мехмеда Второго. Каждый султан видел свой долг в том, чтобы оставить после себя такую мечеть и тем самым восславить свое имя. В большинстве своем турки были не оригинальны и за образец брали великий храм святой Софии. Баязид тоже не отступил от этого правила. Его мечеть напоминает Софию очертаниями, размером, куполами. Тут же — окруженный купольной колоннадой квадратный двор — харим, с фонтаном для омовений, который в священные для мусульман дни являлся центром паломничества всех магометан Стамбула.
Не раз довелось мне бывать и в турецких банях, которые также совершенно поразили меня. Эти здания увенчаны свинцовыми куполами, в которых в шахматном порядке сделаны отверстия с выпуклыми стеклами. В Константинополе около трехсот бань. Наряду со своим прямым назначением они служат для турок местом отдыха и встреч, где после омовения можно долгие часы проводить в беседах за чашкой кофе, раскуривая кальян. Эти сооружения, как правило, состоят из нескольких залов. В первом зале центральное место занимает фонтан в виде раковин, укрепленных на вертикальной доске. Вдоль стен располагаются галереи для переодевания. Во втором зале стоит ужасная жара. Здесь гости парятся, после чего переходят в залы с мраморными бассейнами и с возвышениями для массажа. Здесь можно блаженно расслабиться. Это состояние турки называют «кейф».
Еще одно поразительное явление — рынки. Они расположены в лабиринтах улочек и переулков, иногда со сводчатыми крышами. Своды и стены расписаны цветами и фигурами. По обеим сторонам галерей сидят купцы. Позади них выставлен товар. Защищенные от ветра, дождя и солнца, такие базары служат надежным прибежищем. В летнюю же жару они особенно приятны своей освежающей прохладой. Рынки похожи на подземный город, где шумная, суетливая жизнь длится с раннего утра до поздних сумерек.
Есть там и большой, центральный рынок — бедестан. Это массивное каменное здание с железными воротами и решетками. Помещения в нем сводчатые и поддерживаются двадцатью четырьмя колоннами. Внутри — десятки лавочек и мастерских. Мастера золотых и серебряных дел, ювелиры и торговцы тканями выставляют для продажи свои товары на специальных столах.
Этот гигантский город делится на две части: Стамбул — на мысу между Мраморным морем и Золотым Рогом и Галата и Пера — на северном берегу. Стамбул — центральная часть города, окруженная стенами бывшей византийской столицы. Здесь в основном живут турки. Это очень густонаселенная часть города и наиболее процветающая.
На северном берегу Золотого Рога недавно выстроилась Галата — район многочисленных торговцев: греков, армян, евреев, а также и европейцев. Раньше здесь была лишь крепость, которой владели наши извечные соперники — генуэзцы. Но и сейчас у них остались многие торговые привилегии перед остальными европейцами. Поскольку Галата — центр морской торговли империи, жизнь этого района отлична от мусульманского Стамбула. В Галате все связано с торговым мореплаванием: торговые ряды, мастерские по ремонту судов, изготовлению снастей и парусов, бесчисленные портовые таверны.
Внутри город совсем не соответствует своему прекрасному внешнему облику. Никто не заботится о том, чтобы держать улицы в чистоте. Улицы грязные и неудобные для проезда. Узкие и кривые, с крутыми спусками и подъемами, тесные и мрачные — таковы улицы столицы. Лишь одна из них — Диван-Йолу —
