Ипполит поклонился и сказал, что именно так он и поступит, однако затем, дождавшись, чтобы император и стражники скрылись, решил все-таки оглядеться вокруг. Он обошел несколько дворцов поменьше и наконец приблизился к воротам, что вели в сад, окружавший личные апартаменты императорской семьи.
Входить туда Ипполит не решился, тем более что обычно эти ворота стояли по ночам закрытыми. Однако внезапно до его слуха донесся тихий, тонкий плач.
Ипполит прислушался и решил, что это рыдает какая-то девица. «Должно быть, ее обманул любовник, а может, ей отчего-то досадно, — подумал он. — До чего же противный, писклявый голос! И внешность наверняка под стать. Не стану я ради нее карабкаться по решетке или выламывать ворота. Вот еще!.. Если любовник обманул ее, стало быть, поделом. Пусть себе плачет, а я пойду».
И с этим он повернул назад. Крики во дворце стихли, факелы погасли, переполох улегся.
Ипполит вернулся к тому дворцу, где были отведены комнаты ему самому и другим сеньорам, которые ненадолго прибыли в столицу из войска, осаждавшего Бельпуч.
— Кто здесь? — спросила ночная тьма голосом Диафеба Мунтальского.
— Ипполит де Малвеи, — ответил Ипполит. — А вы?.. Диафеб, мой господин, не так ли?
— Да, это я.
— Идемте спать, — сказал Ипполит. — Суета уже стихла, да и повод к ней был пустячный — какая-то крыса, которая напугала принцессу, а вслед за нею всполошила и всех девиц в императорском дворце.
— Похоже, то была весьма крупная крыса, — мрачным тоном произнес Диафеб. — Потому что моего брата севастократора нет в его спальне, и я подозреваю, что он пробрался туда, где император не желал бы его видеть.
— О! — сказал Ипполит, почему-то подумав об императрице.
— Да, — продолжал Диафеб, — но вы принесли мне успокоительные известия. Если император не обнаружил Тиранта там, где моему брату быть не следовало, стало быть, и тревожиться не о чем. Ибо я был полон решимости убить государя, если бы Тиранта схватили! Хорошо, что ничего этого не случилось.
— В таком случае нам действительно стоит вернуться к себе, — сказал Ипполит с облегчением.
— Не совсем, — ответил Диафеб.
— Прошу извинить мою недогадливость, мой господин, — произнес Ипполит де Малвеи, — но до сих пор я полагал, что некоторые вещи могут быть обозначены лишь как «да» или «нет» и не имеют промежуточного положения. К примеру, человек или голоден, или сыт; он или спит, или бодрствует; он или идет в какое-то место, или не идет туда. Но вы открыли мне глаза на то, что можно «не совсем» отправиться в спальню и улечься в свою постель.
— Кто это научил вас выражаться подобным образом? — прищурился Диафеб. — Должно быть, какой-нибудь хитроумный еврейский торговец, не иначе… Нет, я хочу сказать, что опасность не вполне миновала, ибо Тиранта нет в его кровати. Он где-то в другом месте.
— Ну, возможно, он с дамой, — сказал Ипполит, подумав. — Я постоял у ворот, ведущих в сад, и отчетливо слышал, как там плачет и жалуется какая-то женщина. Голос у нее был тонкий и препротивный, поэтому я не стал ломиться в сад, чтобы ее утешить.
— Зачем же вы сейчас мне об этом рассказываете? — удивился Диафеб.
— Это было единственное живое существо из всех мною встреченных, если не считать императора, — объяснил Ипполит. — И единственное, которое показалось мне странным.
— Ради Бога, пойдемте туда! — вскричал Диафеб. — Как вы могли оставить даму без помощи и утешения? А если она уже умерла? Скверный из вас получился рыцарь!
Они приблизились вдвоем к воротам и прислушались. Сперва из сада не доносилось ни звука, но затем женщина опять всхлипнула и пробормотала что-то совсем жалостливое.
— Давайте выбьем ворота, — предложил Диафеб. — Сейчас ночь, нас никто не видит, а утром никто не дознается, что это сделали мы.
Они взялись за руки и разбежались, чтобы хорошенько ударить плечом в ворота; однако ворота оказались почему-то не запертыми, так что оба кавалера дружно влетели в сад и рухнули на дорожке.
Первым опомнился Ипполит. Он решил заговорить с плачущей дамой и сказал, обращаясь в темноту:
— Кто вы, дама? Богом заклинаю, ответьте мне, нужна ли вам помощь, а если нужна, то какая?
Некоторое время темнота лишь тихо, настороженно дышала, а затем листья розового куста зашевелились сами собой и приглушенный голос отозвался:
— Когда-то я была крещеной христианкой, но ныне по грехам моим брожу неприкаянной… Я незримый дух, оплакивающий грехи моего тела… О, сколько злых демонов терзают меня из-за всего того дурного, что я содеяла при земной жизни!
И призрак разразился потоком слез, а потом прибавил, видя, что сеньоры не уходят:
— Берегитесь! Как бы эти демоны не перекинулись на вас! Они очень не любят, если люди выказывают мне сострадание, и начинают терзать и их, ибо не живет человек совершенно без греха!
Ипполит испугался этих слов и собрался уже было уйти, а Диафеб осенил себя крестным знамением и начал читать первую главу Евангелия от Иоанна, которая обладает особой бесогонной силой:
— В начале было Слово… Изыди, несчастный дух!.. И Слово было у Бога… Оставьте нас, злые демоны!..
Дух притих в своих кустах, а Диафеб прибавил, обращаясь к Ипполиту:
— Знаете, сеньор, что я думаю? Я думаю, что мы не напрасно пришли в этот сад. Нам следует взять святой воды и несколько распятий и выяснить наконец, в чем здесь дело.
— К чему ходить за распятием, если у меня при себе меч, а в перекрестье меча имеется святая реликвия и сам мой меч есть крест? — возразил Ипполит. С этим он вынул меч из ножен, повернул его рукоятью вперед и сказал:
— Истинно и праведно верую в заповеди святой Матери-Церкви и в этой святой вере желаю жить и умереть!
От страха перед призраком и особенно перед демонами у Ипполита подгибались колени, но все же он приблизился к розовому кусту.
И тут розовый куст сиплым шепотом окликнул его по имени:
— Ипполит де Малвеи!
Ипполит едва не выронил меч, однако овладел собственным страхом и ответил:
— Тебе не запугать меня, дух!
— Подойдите ближе, сеньор Ипполит, — жалобно сказал куст. — Это я, Тирант.
— Нет! — выкрикнул Ипполит. — Изыди, злой дух!
— Какой же вы, оказывается, трус! — взорвался розовый куст. — Да будь я хоть покойником, отчего вы так боитесь подойти?
Тут Диафеб узнал голос своего брата, подбежал ближе и воскликнул:
— Это вы! Что же с вами случилось, брат? Какая беда забросила вас в эту розовую темницу, полную шипов?
— Сдается мне, вы родом из Бретани, — сказал Тирант, сидя посреди куста.
— Сдается мне, вы тоже, бедный призрак.
— Помогите мне выбраться отсюда, — взмолился Тирант.
Ипполит и Диафеб вытащили его из куста на дорожку и уложили там, чтобы при лунном свете бегло осмотреть и понять, тяжело ли он пострадал.
Тирант молчал все то время, пока они волокли его, держа под мышки, и Ипполит про себя восхищался выдержкой севастократора, а Диафеб сразу понял, что его брат попросту потерял от боли сознание. Он опустил Тиранта на землю и легонько постучал его по щекам.
— Очнитесь, иначе нам всем тут придет конец! — говорил Диафеб.
Тирант застонал сквозь зубы и открыл глаза.
— Дайте мне умереть, — сказал он.
— Ну вот еще! — возмутился Диафеб. — Будь вы ранены в грудь или будь у вас разворочен живот ударом тяжелого копья, тогда бы я еще понял вашу мольбу, но у вас всего-навсего сломана нога.
— Разве это не старая рана воспалилась? — спросил Тирант очень тихим голосом.
