– Да, что делать? – заинтересованно спросила я. Профессор Земцов явно пользовался лекционной техникой Зигмунда Фрейда: тот обычно задавал вопросы по ходу лекции, а потом отвечал на них. Это помогало поддерживать заинтересованность аудитории и создавать ложное, но приятное впечатление, что слушатели и сами участвуют в процессе нахождения истины.
– Нужно не просто продлить жизнь человека, а увеличить его трудоспособный возраст, причем не искусственно – например, подняв планку пенсионного возраста, скажем, до семидесяти или восьмидесяти лет, а объективно. Мы должны не просто жить, но чувствовать желание трудиться на благо себя и общества, иметь силы и здоровье, плодотворно развиваться и созидать. Именно это и является направлением наших основных исследований. И мы не сомневаемся, что в недалеком будущем нам удастся отодвинуть даже этот библейский предел в сто двадцать лет далеко вперед!
– А на чем, простите, основаны столь большие ожидания? – поинтересовался Лицкявичус.
– Извольте, извольте, я все объясню, – затараторил Земцов. От нетерпения он даже слегка подпрыгивал на своем стуле на колесиках. – Существует множество методик, способных увеличить продолжительность жизни. Многие практикуют уже сейчас разнообразные частные лечебные учреждения. Одна из них, например, связана со снижением количества потребляемых организмом калорий. Этим непосредственно занимается Лилечка. Да, дорогуша?
«Королева науки» слегка склонила голову в знак согласия.
– Уже несколько десятилетий назад выяснили, что количество калорий реально воздействует на обменные процессы в человеческом организме, – сказала она глубоким, низким голосом: эта женщина могла бы заработать кучу денег в службе «секс по телефону»: клиентов было бы просто не оторвать от трубки! – Возьмем две самые богатые долгожителями точки на карте – Японию и Кавказ. Рацион жителей этих стран составляет в среднем от тысячи до полутора тысяч килокалорий в сутки. Для сравнения: в России – примерно две – две с половиной тысячи, а в США – четыре! Воистину громадный объем продуктов питания на душу населения!
– Поколение потребителей! – впервые подал голос Дюжин. На его лице явственно обозначилось нескрываемое презрение к еде вообще. В принципе, он ничем меня не удивил: судя по худобе, парень вообще не знал, где у него в доме располагается холодильник.
– Совершенно верно, – подтвердила Полякова. – Если бы все эти люди знали, что, потребляя такое невероятное количество калорий, лишают себя десятилетий жизни, смею предположить, они бы призадумались! С другой стороны, сбалансированная диета, направленная на снижение калорийности питания, может привести к по-настоящему фантастическим результатам…
– Но вы, ради бога, не подумайте, что исследования ведутся лишь в направлении правильного питания! – прервал «королеву науки» профессор, сообразив, что, оседлав любимого конька, женщина вполне могла затмить его самого и перетянуть одеяло на себя. – В поисках причин клеточной смерти мы проделали трудный путь. Принято считать, что все живое проходит один и тот же цикл от рождения к смерти – других вариантов нет, разве что в сказках. Но со временем обнаружилось, что этот закон не универсален. Скажем, бактерии практически бессмертны: в благоприятных условиях они живут неограниченно долго. Да и некоторые раковые клетки существуют в пробирках уже около ста лет. К сожалению, как во всех сказках, плохие и вредные более живучи, но от чего умирают «хорошие»? Существует гипотеза, что смерть запрограммирована. То есть клетки не умирают от старости, а фактически кончают жизнь самоубийством. Делают они это, постепенно расщепляя себя на молекулы, которые могут быть использованы другими клетками. Это явление назвали апоптозом. Суть одного из направлений наших исследований состоит в следующем: нельзя ли попробовать перепрограммировать клетку, убрав из ее генетического кода команду «умереть»? Мы нашли цепочку белков; определили и ту часть, которую следует убрать – белок под названием р66, отдающий роковую команду. Без белка р66 некому было приказывать клеткам умереть – и они жили. А вместе с ними и подопытные мыши. Средняя продолжительность их жизни возросла на тридцать процентов. Это как если бы человек с планируемой продолжительностью жизни семьдесят пять лет получил в подарок лишних двадцать два с половиной года!
– А почему только двадцать два? – заинтересовалась я. – Почему не вечность?
– Потому, дорогая, – добродушно ответил профессор, – что предусмотрительная природа продублировала этот важнейший механизм. Если одна система не срабатывает, через некоторое время включается запасная. Итак, мы стали искать эту «запасную». Нашли и отключили. Продолжительность жизни мышей увеличилась на пятьдесят процентов – а это уже почти сорок дополнительных лет среднестатистическому человеку. Но, как вы понимаете, и это еще не вечность. Значит, нужно искать другие механизмы дублирования. Сколько их может быть? Сегодня этого никто не знает, но мы продолжаем работать.
– Еще один объект нашей работы – антиоксиданты, – заговорил Дюжин, как только профессор сделал паузу. – Их с уверенностью можно считать ключом к вечной молодости. Ну, «вечность» – это, конечно, слишком долго и неопределенно, но… Вам должно быть известно, что с возрастом ядовитость свободного кислорода в организме возрастает. Значит, необходимо от него избавляться, но как? Нужен своего рода носитель, который доставлял бы антиоксиданты в митохондрии. Сейчас мы практически решили эту задачу, но беда заключается в том, что для положительного эффекта требуется ввести в организм такое количество антиоксиданта, что начинаются сбои в других органах. Мы в данный момент ищем способы существенно уменьшить объем вводимой субстанции с тем же эффектом, но без вредных последствий.
– Черви, – внезапно вновь оживился Земцов, и мы с Лицкявичусом устремили на него удивленные взгляды.
– Какие еще черви? – спросила я.
– Ну, не те, разумеется, с которыми ходят на рыбалку! – рассмеялся профессор. – Константин имеет в виду Platyhelminthes.
– Плоские черви? – уточнил Лицкявичус.
– Плоские, иначе говоря, могильные черви, – кивнул Дюжин. – Это удивительные создания! Представьте, сами черви живут около двадцати дней, но из них нам удалось выделить ген долголетия! Это настоящий научный прорыв…
– Ну-ну-ну, – мягко похлопал бывшего аспиранта по плечу профессор Земцов. – Не будем излишне оптимистичны: это всего лишь гипотеза, и пока она держится на весьма нестабильном фундаменте.
– Что-то еще? – спросила я.
– А как же, милая моя! – всплеснул ручонками профессор. Он как будто удивился, что я так низко оценила работу института. – Существует еще целая куча направлений. Одно из них, например, связано с изучением акул и их невероятных возможностей.
Из всех возможностей акул я смогла припомнить лишь непомерный аппетит и удивительную кровожадность.
– Что именно вы имеете в виду? – поинтересовался Лицкявичус.
– Партеногенез! – изрек Земцов. Он произнес это слово с такой гордостью, словно ожидал, что сразу за этим последуют рукоплескания многочисленной аудитории, звуки фанфар и салют из как минимум сотни орудий.
– Партеногенез? – удивленно переспросил глава ОМР. – Какое отношение это имеет к продлению жизни?
– Самое непосредственное. Видите ли, акулы, несмотря на свою плохую репутацию у нас, людей, обладают удивительными способностями. Порой в силу различных причин женская особь способна давать жизнь потомству без участия мужской. Неоплодотворенная яйцеклетка может начать делиться, в результате чего образуется вполне полноценный зародыш. В последние годы описаны несколько поразительных случаев партеногенеза у акул, для которых этот способ размножения обычно несвойственен. В 2001 году в зоопарке в штате Небраска, США, малоголовая рыба-молот произвела на свет детеныша после длительного пребывания в резервуаре с водой, где не было самцов. Это «непорочное зачатие» поначалу поставило всех в тупик. В числе прочих рассматривался вариант с длительным сохранением спермы от давнего полового контакта – такое явление «ложного партеногенеза» порой наблюдается в природе. Расставить точки над «I» помог несчастный случай: выросший детеныш погиб от укола ската. Результат ДНК-анализа однозначно показал, что в клетках детеныша не было никакого генетического материала, кроме материнского. Некая программа, спрятанная в ДНК акулы, которая в естественных условиях размножается исключительно через
