— Так точно! Ждать пока немцы совсем увязнут. Если подтянут пушки к берегу — раскатать их в тонкий блин. До этого сидеть тихо.
— Точно! С немецких-то позиций им стрелять сюда несподручно, холм мешать будет. Бойцы, что в окопах старых будут активность изображать, опосля этого представления к тебе и отойдут. Будут твоим пехотным прикрытием. Хоть и немного их, а все лучше, чем ничего. Так что, не тяни тут, бери себе заряжающего, ветошь собирайте и отчаливай на прежнюю позицию. Держи! — я протянул ему флягу. — Сам распределишь, кому и сколько.
Чего-чего, а еды и водки у нас пока хватало. Хозяйственный лейтенант успел вывезти все наши запасы. Хотя бы этой проблемой можно голову не забивать.
Уже темнело, когда мы более-менее подготовили свои позиции. Я дал команду отдыхать, бойцы уже валились с ног. Немцы так никуда и не двинулись…
Разбудил меня грохот разрывов. Выскочив наружу из полуразвалившегося домика, где мы сделали себе временный штаб, я окликнул часового. Он подбежал, путаясь в длинной шинели.
— Что там бабахает?
— Не знаю, товарищ командир. Лейтенант распорядился разведку выслать. Ребята только что ушли.
— По нам не бьют?
— Нет, сюда ни один снаряд не залетал.
— Добро. Как разведка придет — сразу ко мне.
Умывшись и наскоро перекусив холодной тушенкой, я начал бриться. Как бы оно там все ни повернулось сегодня, а пугать окружающих небритой мордой не хотелось. Да и положение обязывало. Не сам по себе, какой-никакой, а командир. Пусть и временный, а все равно должен выглядеть аккуратно. За этим занятием меня и застал Рокотов.
— Красоту наводишь, командир?
— Ага, сейчас вот только добреюсь, одеколончиком спрысну — и можно в медсанбат к медсестрам чаи гонять.
— Так где ж его взять, одеколон-то?
— Водкой мордой протру, запах еще приятнее будет. Во всяком случае, соблазнительнее.
— Так госпиталь ушел. Еще вчера.
— Всех вывезли?
— Всех. Грузовики два рейса сделали. Лейтенант, что ими командовал, сказал, что военврач на аэродроме такую бучу поднял! Машины еще во второй рейс не ушли, а раненых уже в самолет грузить начали. Военврача самого чуть не силком в него засунули. За ним там уже целая депутация явилась. Он же у нас какой-то видный спец.
— А что же он тогда в госпитале делал? Раз такая величина здоровенная.
— А кто ж его знает! Мало ли как все повернуться может. Вот у нас в роте и танкисты нашлись, и минометчики, и даже саперы. А числятся все пехотинцами.
— Да и не говори, лейтенант… Чего только в жизни не бывает! Что там за стрельба выяснили?
— Выяснили. Немцы по болоту долбят.
— Ну и флаг им в руки. Оттуда еще затемно наши ушли. Значит, будут сегодня фрицы наступать. Это они себе дорогу расчищают. Чуток время пройдет, и по окопам звезданут.
— Объявляем тревогу?
— Незачем. Пока они болотные кочки с землей сравняют, пока по окопам нашим пустым пройдутся… Я думаю, что минимум час у нас есть. Пусть люди пока чаю попьют, перекусят, чем Бог послал. Распорядись, чтобы водку им раздали.
— Не рано с водкой-то? После боя и раздали бы.
— Не рано. Они, лейтенант, не глупее нас с тобой. Каждый знает, что старшина еду и водку всегда после боя выдает. Получает-то он ее заранее, по количеству живых, а выдает тем, кто уцелел. А здесь мы им понять дадим, что хотим их всех живыми увидеть.
— Ну… Некоторые могут и иначе подумать. Мол, последний бой, чего уж тут жалеть!
— И так может быть. Зато злее драться будут.
Мы вышли на улицу. Если бы я сам вчера не руководил всей нашей доморощенной фортификацией, то сегодня ни за что и не догадался бы о том, что здесь вообще кто-то что-то делал. Даже тридцатьчетверка издали напоминала грандиозную кучу мусора. В окопах и укрытиях не было видно никакого движения. Только в паре мест вверх поднимался легкий дымок. Не иначе как чай разогревали. Перейдя реку, мы обходным путем, чтобы не оставлять на мокрой траве следов, поднялись на холм, где должен был находиться наблюдательный пункт. Еще на подходе нас окликнули. И только убедившись, в том что подходят свои, позволили идти дальше.
На вершине холма, прямо под корнями большого куста, был выкопан окоп. В нем сейчас находились два бойца. Один спал, второй сидел около телефона.
— Как связь? В порядке?
— Все нормально, товарищ командир. Только что разговаривали. Сейчас к нам посыльный прийти должен. Поесть принесет. А так все тихо. Немцев не видно, вообще никого нет.
— Я думаю, что раньше чем к обеду они сюда и не придут. Им еще на прежнем нашем рубеже бодаться до потери пульса.
— Так там же нет никого!
— Это мы с тобой знаем, а немцам про это неизвестно. Особенно когда их пулеметами стеганут. Тут уж точно не до рассуждений будет.
Спустившись вниз, мы еще раз прошлись по местам установки фугасов. Промокший дерн уже слился с окружением, и, если не приглядываться специально, то обнаружить минирование было почти невозможно.
Неожиданно в воздухе наступила тишина. Я не сразу сообразил, что происходит. И только потом понял: немцы прекратили артподготовку. Мы переглянулись, и Рокотов сказал: «Пожалуй, мне пора».
— Давай, поаккуратнее там. Башку зря не подставляй. Из командиров у нас и так почти никого не осталось. И помни: дать немцам увязнуть поглубже, до той поры сидите тихо.
Мы обнялись, и Рокотов, закинув за спину автомат, быстрым шагом пошел к нашим старым позициям. Едва он скрылся за холмом, как вдали снова послышались разрывы. Немцы начали обработку окопов.
По возвращении к мосту меня встретил Ковальчук.
— Здравия желаю, товарищ командир! Личный состав накормлен, все заняли свои места.
— Добро — я потопал на КП.
— Тут вас старший лейтенант домогается.
— Это еще какой? Взводный наш бывший?
— Нет, тот, что вчера на площади штабными командовал.
— Ну, давай его сюда. Поговорим, пока время есть.
Штабной выглядел неважно. Под глазами у него набухли мешки. Видимо, он большую часть времени не спал.
— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант. Какие вопросы?
— Я прошу вернуть мое личное оружие. Скоро бой, а мне даже стрелять не из чего.
— Держите! — я вытащил из сумки «Коровина» и протянул его хозяину. — Только вот оружием это назвали явно по недоразумению. Стрелять из него можно только в упор. Хотите, вам что-нибудь другое подберем?
— Да я вообще стрелок плохой.
— Так это и не ваше дело — стрелять. Есть у вас личный состав — вот им и командуйте. Это ваше оружие. Позиция ваша не на самом переднем крае. Может, до вас еще очередь и не дойдет. По крайней мере, вначале. А там, как говорят в Одессе, будем посмотреть. Может, помощь подойдет или приказ другой дадут.
Он козырнул и молча пошел к своим солдатам.
