Пятно

принимает у меня организм ваши химикаты. — Я кинжалом вскрыл банку, отогнул крышку и вытащил из рюкзака ложку. — Вот это другое дело. Натур продукт!

—

Вареная, что ли?

—

Да нет вроде, — глянул я на этикетку. — Обычная.

—

А чего темная такая?

—

Долго хранилась, — предположил я. — Да не, нормальная. Не испортилась.

—

Слушай, Володя, — Кузнецов как-то непонятно глянул на меня и задумчиво потер подбородок, — а что ты еще про скупщиков рассказать можешь?

—

Тебе зачем?

—

Да странно просто…

—

Обоснуй, — облизнув ложку, попросил я. — Давай колись. Вижу ведь, что есть какой-то интерес в этом.

—

Сначала твое мнение услышать хочу.

—

Ты мне стучать предлагаешь, ничего не путаю?

—

Предлагаю обменяться информацией, — невозмутимо заявил опер.

—

А оно мне интересно?

—

А разве нет? Мне-то ничего не стоит нужную информацию по своим каналам пробить, а у тебя таких источников нет.

—

Ладно, — кивнул я и махнул рукой. — Только скупщик у нас в округе один. Старинов Сергей Данилович. И никаким компроматом на него я не располагаю. Платит не так что бы очень хорошо, но на жизнь хватает.

—

Конкурентов у него совсем нет?

—

Я же говорю — нет. Кто-то уехал, кого-то подстрелили. До остальных идти далеко.

—

А он почему остался?

—

Да сам удивляюсь, — признался я. — Денег ему до конца жизни хватить должно, да и по вашей линии ни в чем таком не замешан вроде.

—

Как давно он информационными носителями интересоваться начал?

—

Да сколько помню, они всегда в цене были. А что?

—

Так, ничего, — отмахнулся федерал, о чем-то крепко задумавшись.

—

Вот и поговорили, — хмыкнул я.

—

Не бери в голову, — отмахнулся Кузнецов. — Лучше скажи: ему неповрежденные носители нужны или носители с сохранившейся информацией?

—

Второе. Вся фишка в том, что ячейки памяти при отрицательных температурах через какое-то время обнуляются.

—

Насчет этого в курсе, — кивнул опер. — А как думаешь, зачем ему эта информация? Кому он ее перепродает?

—

Кому — без понятия. А зачем?.. — Я пожал плечами. — Раз платят, значит, можно как-то использовать. Мало ли какие схемы извлекают…

—

Все эти схемы, — с явной иронией выделил последнее слово Кузнецов, — давно известны. И сам подумай, что такого может быть залито в ячейку памяти того же «карапуза»?

—

Ну… не знаю.

—

А я тебе скажу: данные о времени и месте изготовления, погрузке на корабль-носитель, условиях хранения и обслуживания. Сугубо служебная информация для контролирующих органов в случае ревизий и прочих проверок.

—

И зачем тогда она кому-то понадобилась? — удивился я.

—

Не знаю, — закусил губу Кузнецов. — Мне не доводилось раньше слышать, чтобы ею интересовались в других «пятнах». Да и Агентство давно собрало доказательную базу по военным преступлениям экспедиционного корпуса…

—

Странно…

—

Если только кто-то не разыскивает следы сбитого транспортника! Он хоть и предназначался для грузовых перевозок, но вооружение нес стандартное. И наверняка капитан перед жесткой посадкой от бомб избавился.

—

Разыскивает следы? — задумался я и, покачав головой, поправил федерала: — Скорее пытается их уничтожить.

—

И этот «кто- то» тратит немалые деньги на то, чтобы никто не узнал, какие именно корабли бомбили ваш город. Поэтому логично предположить, что за скупщиком стоят спецслужбы Имедана.

—

Вот сволочь!

—

Возможно, его используют втемную.

—

Возможно, — кивнул я, — но в любом случае это доказывает, что Имедан до сих пор хочет заполучить содержимое корабля! А значит, это именно их диверсионная группа высадилась в городе!

—

Не уверен, — покачал головой федерал. — Вовсе не уверен.

—

А что тогда?