основали в 1870 году, причем учредители как того, так и другого собирались возвести их, по сути, на одном и том же участке у западной окраины парка. Только позже Метрополитен переехал в свою нынешнюю резиденцию, на участок между 79-й и 84-й улицей на Верхнем Ист-Сайде,[23] известный ранее как Олений парк. Первый камень в фундамент Музея естествознания заложил президент Грант,[24] тогда как Метрополитен освятил президент Хейс.[25]
— Ну а конфликт-то из-за чего? — поинтересовался Чепмен. — Неужели трудно забыть о старых претензиях и договориться о мирном житье?
— Музей Метрополитен учредили одни из самых богатых коммерсантов и бизнесменов того времени, ставившие перед собой воистину далеко идущие цели. Они стремились достичь уровня известнейших музеев Европы, многие из которых стали великими за счет вывезенных из колоний богатств или благодаря покровительству знати, в том числе венценосной. Оба этих метода прекрасно годятся для расширения коллекций, но не в Америке. Наши отцы-основатели предполагали с помощью искусства просвещать и улучшать нравы американского народа, предоставляя ему возможность знакомиться с историей и искусством цивилизованных наций.
— Но разве Музей естествознания не ставит перед собой те же цели?
— Но это трудно назвать
— Они, конечно, считают себя центром науки, но многие мои коллеги считают, что им нечем гордиться, кроме скелетов древних ископаемых да всяких заспиртованных диковин в банках, — подытожил Эрик Пост.
— Однако поставьте лучшие из экспонатов музеев естествознания рядом с картинами Делакруа или Вермеера или даже с фаянсовой фигурой Сфинкса Аменхотепа III, и увидите, сколь нелепы будут любые сравнения, — в тон ему произнес Гейлорд. — А музеи искусств не склад каких-то реликтов и химер. Это хранилища произведений человеческого гения, центр культуры, способствующий росту духовности нации, чего никак не скажешь о нашем соседе по парку.
— Ну и зачем тогда эта совместная выставка? — удивился Майк.
— Партнерство на взаимовыгодной основе, детектив, затеянное ради прибыли, как нетрудно догадаться. В этом году национальная экономика переживает явный спад, и попечители музея были вынуждены попросить Тибодо затянуть ремень потуже.
— Почему его?
— Потому что он большой мот. Собственно, поэтому его три года назад и пригласили на это место. У попечителей тогда водились большие деньги, их щедрость в ту пору практически не имела границ, и его предприимчивость была им на руку. Не думайте, что я обсуждаю директора у него за спиной. То, что именно он возглавляет музей, мы приветствуем уже хотя бы потому, что к нам непрерывным потоком идут действительно ценные экспонаты. Коллекционеры знают, что у нас богатые спонсоры, готовые, не торгуясь, щедро платить за их шедевры.
После Гейлорда Эрик Пост снова взял слово:
— Идея совместной выставки рождалась больше года. Именно Тибодо предложил сделать нашим партнером Музей естествознания. Ничего подобного прежде не было, и Тибодо не без основания считает, что выставка может стать настоящим финансовым успехом.
— Тему уже выбрали? — поинтересовалась я.
— Название пока что рабочее. «Современный бестиарий».
— Что-то не впечатляет, — заметил Майк.
— Не волнуйтесь. Наши голливудские коллеги до ее начала наверняка придумают броское название. Мы уже отбросили вариант вроде «Сатиры, сирены и сапиенсы». Тут нужно придумать что-то более заманчивое. Суть выставки в том, чтобы на ней каждый нашел себе то, что ему интересно, именно за это Тибодо и считается настоящим деловым гением. Он и та женщина, которая стоит во главе Музея естествознания, Хелен Распен, она тоже просто бесподобна.
— А что такое бестиарий?
— Изначально, мистер Чепмен, так назывались средневековые книги, — объяснил Эрик Пост. — Книги, содержавшие описания и изображения всех животных мира, в дополнение к которым в соответствии со средневековой логикой приводились человеческие качества, которые каждое из этих животных символизировало.
— Животные, наделенные человеческими свойствами? — удивился Майк.
— Бестиарии породили множество мифических существ, и художники веками пользовались этими книгами в качестве энциклопедий символов. Взять, к примеру, единорога. Это великолепное белоснежное животное с единственным рогом во лбу. Долгое время он считался символом целомудрия.
— А для меня им всегда был наш белобрысый прокурор, — еле слышно пробубнил Чепмен.
— Льюис Кэрролл, Джеймс Тёрбер, Хорхе Луис Борхес — у каждого из них были свои бестиарии, — продолжал Гейлорд. — Только современные. Примерно под таким общим ракурсом мы можем удачно подать коллекции обоих музеев. У нас много картин и скульптур с подобными мотивами, а Музей естествознания выставит своих ископаемых и кости. Поклонники искусства и любители животных и истории, взрослые и дети — здесь каждый найдет для себя интересные экспонаты. Если не пожалеть денег на рекламу и устроить распродажу тематических сувениров, на выставку просто хлынут посетители.
Все, что мы с Майком услышали от музейных специалистов, было интересно, но при чем здесь Катрина?
— И какое отношение к этому имела мисс Грутен? — Майк словно угадал мои мысли.
Тимоти Гейлорд стал катать в ладонях черную авторучку.
— Когда в начале прошлого года Тибодо впервые предложил эту идею в узком кругу, мы решили еще раз собраться, пригласив по представителю от каждого отдела Метрополитен.
— Много вас было?
— Всего у нас восемнадцать отделов — включая наши три и заканчивая собраниями музыкальных инструментов и фотографии. На первую встречу решили пригласить только главных кураторов, но некоторые малые подразделения прислали других сотрудников. Мне кажется, что от Клойстерс на первое собрание пришел Гирам Беллинджер. Я не ошибаюсь? — обратился Гейлорд к коллегам за подтверждением.
— Да, — ответила Анна. — Это уже потом он привлек Катрину к работе над проектом и поручил ей отбор экспонатов для выставки.
— Мистер Беллинджер вообще мастер делегировать свои полномочия, мисс Купер, — со смешком сказал Эрик Пост. — Тибодо выразился предельно четко, что руководители даже основных отделов музея — Тимоти и я, к примеру, — должны лично вести подготовку и присутствовать на выставке. У нас это отнимало немало времени и сил, но приказ директора не подвергался обсуждению.
— А Беллинджер сам вроде пережитка Средневековья, — подхватил Гейлорд. — Уединился как монах в своей келье и штудирует священные манускрипты. Он будто не понимает, что если мы не заработаем денег на поддержание музея, то ему действительно придется дать обет бедности. К сожалению, не один Гирам, но многие здешние ученые чуть ли не с презрением относятся к Тибодо и его предпринимательскому таланту.
— А вы? — уточнил Майк.
— Я очень высоко ценю Пьера. Думаю, как и каждый из присутствующих. Без предпринимательской жилки невозможно заработать денег на приобретение ценных экспонатов и быть конкурентоспособными среди других известных музеев мира. Неужели это так трудно понять?
— Катрину Грутен вы впервые увидели именно на этих собраниях? — обратилась я к Гейлорду.
— А я только там ее и видел. Пьер назначил меня ответственным за экспозицию Метрополитен в совместном проекте. Поэтому я провел несколько организационных заседаний.
— Мистер Тибодо лично на них присутствовал?
