терять не хотел, как желания в обществе сумасшедшей сущности тет-а-тет находиться, не имел. Беспокойная она больно, непонятная.
Стася заметив движение руки доктора, не думая схватила его и притянула к себе за грудки, тут же сработал выброс сиденья и, планер, выплюнув через крышу пассажиров, ушел вверх, а те понеслись вниз.
Локтен выл, Стася мечтала выкинуть его до того, как оглохнет. Но доктор ценный заложник, пригодиться, поэтому женщина лишь ткнула пальцем ему под подбородок, успокаивая и, крепче прижала к себе. Сиденье тряхнуло и, воздушная подушка как ветер листик мягко опустила их на землю. Вот тут Стася дала себе волю — откинула мужчину, отряхнулась с брезгливостью, потерла руки о брюки.
— Сопляк и слабак! — проворчала вставая и, поморщилась: что-то она много ругаться стала, нетерпимость проявлять. Десять дней всего здесь, а уже подтачивает сознание негативные поля этого мирка. Впрочем, легко себя оправдать, причину в других своим поступкам найдя. Только глупо. Знаешь что плохо, значит, не ищи оправдания и причину, а не повторяй ошибок, не делай. Поддаться же отрицательным энергиям самое простое, как и списать на них свои минусы, но это их умножит, а плюсы не прибавятся.
Локтен лежал на груде битого кирпича и опасливо поглядывал на женщину.
— Вставай, — посоветовала.
— Тебя все равно не выпустят, — заметил он осторожно, нехотя поднимаясь.
— Уже, — напомнила. Доктор поморщился, то ли от ее слов, то ли от вида испачканной медицинской формы, в которой ему предстояло провести минимум еще час. Что их быстро найдут, он не сомневался. — Поиграем в прятки, — заявила Стася, оглядев развалины кого-то здания и посмотрев в небо, где уже были видны первые десантники.
Ничего, еще покувыркаемся, — подбодрила себя: попадать в руки «Фрактала» вновь она не собиралась при любом раскладе.
Фил скривился:
— Никуда я не пойду…
Русанова без слов сделала подсечку и вывернула ему руку за спину, надавила ребром ладони на локоть:
— Две секунды на раздумья.
— Иду!!..
— Тогда вперед, — выпустила, приподняла за ворот и подтолкнула в сторону развалин. — Резвее доктор.
— Тебе не уйти…
— Смените мотив.
Мужчина замолчал, с трудом пробираясь по битым камням в затхлость и полумрак полуподвала.
— Как снять магнитный штрих? — спросила Стася, понимая, что по нему ее легко вычислят, пройдя по показателям датчика.
— Никак, — буркнул, с брезгливостью оглядывая груду битого кирпича, стекла, дохлую крысу, стены изъеденные плесенью.
Русановой же было ровно на антураж запустения, у нее другая цель была — скрыться, затаиться, потом допросить доктора, найти ребят, а если не получиться, самой пробраться в водораспределитель, в зону ледников, в конце концов, и запустить вирус через воду, чтобы она хоть немного очистила этот мир от скверны.
А потом… а вот что потом, уже частности.
Она подобрала стекло, оттерла пыль и полоснула им себе по вене, на том месте, куда ей поставили штрих-код. Времени на более лояльную дезактивацию не было.
Локтен с ужасом уставился на нее, запнулся:
— Ты?… О-о!
— Двигайте ногами, доктор, — бросила, срывая один рукав с рубахи, принялась перетягивать им запястье, не останавливаясь и не давая остановиться мужчине.
— В тебе нет чувства самосохранения!..
— Спасибо, мы друг о друге не скучаем.
— Ты ненормальная!
— Благодарю за комплимент, — хмыкнула. — Перестаньте оглядываться, двигайтесь, доктор.
— Зачем ты это сделал? Это больно, глупо!
— Зато быстро. Раз и датчики не работают, — сплюнула нитку от ткани, затянув зубами узел на руке. — Что это за склеп? — кивнула на кирпичные стены, побитые временем и мхом.
— А я здесь живу?! — возмутился Локтен. — Эта зона для отбросов общества!
— Асуров? Прекрасно, думаю, вам будет полезно ознакомиться с ними.
— Не собираюсь!
Стася приметила довольно крепкую палку, подобрала и примотала к ней остатками рукава стекло. Получился то ли нож, то ли пика, но да другого оружия у нее нет, а арсенальная далеко.
Локтен боязливо покосился на самопальное оружие, на чокнутую и вздохнул:
— Не понимаю, зачем бегать? Бессмыслица!
— Не люблю, когда меня с подопытной крысой путают. Обидели вы меня, доктор, — оскалилась. Фила перекосило:
— Можно договориться…
— Можно. Но сложно. У вас датчик есть?
— А?… Естественно…
Русанова толкнула мужчину к стене, схватила за руку и вскрыла запястье точно так же как себе. Фил взвыл, задергался, но из хватки женщины не уйдешь. Она рванула с него рубаху, разорвала и перетянула руку.
— Все!
— Ты!!.. Ненормальная фурия!! Отброс!!..
— У тебя еще одна рука есть, — заметила тихо, холодно глянув на мужчину. Тот мигом смолк и съежился, прижав к груди пораненную конечность. В глазах стоял страх и непонимание:
— Такие как ты еще есть?
— Много, слава Богу, — заверила, не спуская с него тяжелого взгляда.
— Бога нет.
— Хорошо: слава Истоку, — согласилась и кивнула в сторону узкого прохода — трещины меж стен. — Топай.
— «Истоку», — поплелся, придерживая руку на весу. — Понять не могу, откуда вы можете взяться? Откуда ты? Все четко и понятно: фрактал отображает исток, уменьшаясь и доходя до минимума делает виток обратно, уходя в исток. Все приходит из него и все уходит в него. Это логично. Это доказано. Мы созданы по образу его, просто потому что иначе быть не может. Любое творчество, а мы процесс творчества истока, отображает творца. Естественно. Закономерно. Подобное творит подобное. Но ты не подобна, ты не такая как мы. Это видно. Это ясно. Тогда чей ты фрактал?
— Дитя человеческое.
— Нет. Человек не может вести себя вызывающе бездумно, рисковать и подвергать себя опасности как ты. В нем заложен механизм самосохранения…
— Самолюбования. В вашем случае.
— А в твоем?
— «Главное дело».
— Какое? Что тебе надо?
— Все равно не поймешь — ты мутант, как все ваше общество. Подобное к подобным. Ты о духовности слышал? О личном росте духовности, о моральном кодексе, вечных ценностях, о душе, о той самой полярной структуре, что как вода, либо загрязняется — утяжеляясь от черных мыслей и поступков, либо парит и излучает добро, любовь и понимание, не умирает сама и возрождает других?
— Диалектика.