Американская история

И мне так было больно,
как будто тебя больше никогда...
—Сейчас прошло? — она меня легонько
к себе прижала, как бы обняла,
И боль прошла, мне стало вдруг легко,
казалось, первый раз за много лет,
как будто кровь разбавил свежий снег,
и даже свет, проникнувший в окно,
меня узнать не смог,
хоть он был яркий свет.
Я повторил: — Так ты не умерла?
— Какой ты глупый, ну, конечно, нет.
— Но яже видел...
— Просто я спала.
И этот очевиднейший ответ
настолько был естественным, что я
открыл глаза
и ощутил побег
из тела моего живого сна,
сводящего с ума
своей реальностью.

Сознанье вздрогнуло, не в силах разобраться,
куда ему нырнуть,
что есть кратчайший путь
в действительность.
Догнать ушедший сон,
казавшийся реальностью?
или остаться в реальности текущей,
которая еще мгновение назад
с такой
живущей
силой
сама являлась сном?
И только лишь луна своим пустым лучом
его освободила,
и оно
вошло в меня и стало разбираться
в структуре мозга.
Видно, слишком поздно
я посмотрел на лунное пятно,
на этот умерщвленный свет,
мгновение назад проникнувший в окно
еще живым. И тусклый его след,
раздавленный по пустоте стены,
опять, в который раз,
не снял с меня вины.

Но мы,
мы не счастливы,
мы вновь разделены пространством, временем
и языками стран, которых мы не знаем,
и к тому же
нам знать не хочется.
Наш мир —разлука.
Закон его движенья —
разводить нас дальше,
и подчас, мне кажется,
в природе существует
одно лишь направленье —
друг от друга.
Бессонница, ближайшая подруга
моей фантазии, лишь нас соединяет.
Как слух соединяет голоса,
как связывает мозг со словом «будет»
свои надежды,
только лишь тогда
понятно мне, что страны, города,
как и вплетенье в наши жизни судеб
случайных нам людей,
нам не помеха.
Только лишь года
все расставляют на свои места,
выветривая эхо