Александре.
— Он думал об этом. Он думал о многом.
— Он желал бы, чтобы вы увидели принцессу.
— Да, я думаю, он этого бы хотел.
— Я думаю, он бы ее одобрил. У нее такой прекрасный вкус… как у него. Она такая же добрая и мягкая… каким был он. Я кивнула.
— Быть может, ваше величество пожелает увидеть принцессу, раз уж вы находитесь обе здесь, во дворце. Это такая возможность! Как будто это Божья воля… что она здесь… и вы здесь. Божья воля, подумала я. И дяди Леопольда.
Я подавила в себе эту мысль. Так бы мог сказать лорд Мельбурн, но не Альберт. Но я подумала, что Альберт желал бы, чтобы я встретилась с ней.
— Очень хорошо, — сказала я. — Я увижусь с ними. Проводите их ко мне, Вэлли. Она радостно улыбнулась. Было видно, что она любила принцессу Александру.
Их представили мне. Принц был хорош собой, в нордическом духе — не так красив, как Альберт, но высокий и похожий на моряка. Что бы было с этим семейством, если бы не щедрость короля Христиана, который, как говорил мне Альберт, когда мы обсуждали Александру как возможную невесту для Берти, дал принцу чин в армии и предоставил им возможность жить в Желтом дворце. Луиза, его жена, была дочерью ландграфа Гессен-Кассельского, а ландграфиня была сестрой короля Христиана. Отсюда и доброта короля к этому обедневшему семейству.
Принимая все это во внимание, Александра едва ли могла считаться подходящей невестой для принца Уэльского. Не зря дядя Леопольд поместил ее в самом конце списка, но Берти было необходимо срочно женить.
Мне не очень понравилась жена принца Христиана. Она была немного глуховата и имела не совсем естественный цвет лица. Румяна! Интересно, что бы сказал на это Альберт. Он ненавидел всякую искусственность. Но девушка была очаровательна. Вэлли была права. Она совсем не похожа на свою мать!
Мне казалось, что не было смысла притворяться, что занимавший нас вопрос как бы не существует. Я сказала Христиану и его жене:
— Все будет зависеть от принца Уэльского. Я не знаю, понравится ли ему ваша дочь.
Они выглядели озадаченными, и Леопольд тоже. Но он вывел вперед Александру. Очень хорошенькая девушка и такая скромная. Опускаясь на колени, она устремила на меня взгляд своих прекрасных глаз, и я прочла в них сочувствие. Затем я повернулась к Леопольду. Мне показалось, что он чувствовал себя неловко. Наверное, встреча прошла не так, как он рассчитывал.
Я с ними не ужинала, на это у меня не было сил, но я спустилась позже. На Александре было черное платье, выделявшее ее среди остальных. Она робко взглянула на меня, и я поняла: какой милый жест! Я была в трауре, она хотела подчеркнуть уважение к моему трауру и разделить его. С этой минуты я расположилась к ней.
Может быть, они и бедны, может быть, они и незначительны, но девушка была прелестна, и я была довольна, что она станет женой Берти. Я улыбнулась ей, и с этой минуты между нами образовалась какая-то особая связь.
Расставшись с дядей Леопольдом, я поехала в Кобург. Там я посетила все места, связанные с детством Альберта. Я помнила все, что он рассказывал мне о них; поэтому их вид так живо воскресил в моей памяти его самого.
Эрнст очень разочаровал меня. Он был огорчен смертью Альберта, но он не отличался глубиной чувств. Я подозревала его в безнравственности. А как же иначе, после этой позорной истории, которая так расстроила Альберта. Я полагаю, он поправился… физически… но по сути своей ни в чем не изменился. Он был тщеславен и скуп. Детей у него не было, и Альберт желал, чтобы после смерти Эрнста герцогство перешло к Альфреду.
А тут еще разразился кризис в Греции. Народное собрание этой страны прогнало короля Отгона и предложило корону Альфреду[64].Сначала я подумала, что это было очень хорошее предложение, но Пальмерстон и лорд Джон убедили меня, что это было недальновидно. Мне напомнили, что пожеланию Альберта Альфред должен был стать герцогом Саксен-Кобургским после смерти Эрнста.
Когда предложение было отклонено от имени Альфреда, корону предложили Эрнсту. Я подумала, что было бы неплохо, если бы Эрнст отправился в Грецию, а Альфред мог сразу же стать герцогом Саксен- Кобургским. Но Эрнст желал и греческой короны, и сохранения за собой своего герцогства. Он считал, что Альфред мог бы стать там своего рода блюстителем престола под его, Эрнста, руководством.
— Так не пойдет, — сказал Пальмерстон. — Это означало бы, что Эрнст по-прежнему правил бы в герцогстве, а Альфред должен был бы впоследствии нести ответственность за плохое управление и долги, накопленные Эрнстом.
По этому поводу шло множество разговоров, и это испортило мне пребывание в Кобурге, которое я намеревалась посвятить памяти Альберта. Я была рада уехать.
Я решила, что Александру надо пригласить в Осборн. Я должна лучше познакомиться с девушкой, которой предстояло стать женой Берти, но не только. Это значило, что ей предстояло стать английской королевой, а поэтому выбор должен был быть очень тщательным.
Приглашение было отправлено, и Александра прибыла на остров Уайт с отцом. Христиан должен был остановиться у Кембриджей и оставить Александру у меня.
Она прибыла в холодный унылый день. Как я ненавидела ноябрь! Альберт был очень нездоров в ноябре… и в декабре его не стало. И это был канун Рождества! Никогда больше празднование Рождества не принесет мне удовольствия. Эти воспоминания всегда будут со мной.
Неожиданно для себя я почувствовала радость, увидев Александру. Она выглядела очень юной и хорошенькой. Христиан был немного насторожен и слишком явно старался, чтобы его дочь произвела хорошее впечатление. Еще бы, какая великолепная партия для девушки из такого скромного семейства!
Но, несмотря на сугубо домашнее воспитание и образование, в Александре не было ни малейшей неловкости. Ее грация и красота с успехом преодолевали все препятствия. Все семейство относилось ко мне с благоговейным страхом. Все они были намного выше меня ростом, и я полагаю, что недостаток роста я возмещала королевским достоинством. Но я была королевой уже много лет, и это величие с годами, вероятно, возрастало.
Я была довольна, когда Христиан уехал. Его дочь стала чувствовать себя свободнее. Она вела себя совершенно естественно, и у меня было такое впечатление, что она старалась мне угодить не для того, чтобы вступить в выгодный брак, но потому, что она была по природе добра и понимала мое горе.
Бэби считала ее красавицей и со свойственной ей откровенностью так и объявила во всеуслышание; Ленхен ее обожала; Луиза, быть может, была менее восторженна, но и она не могла найти, к чему придраться. Альфред нашел ее восхитительной. Я даже побаивалась, что он осложнит ситуацию, влюбившись в нее сам. Альфред был очень чувствителен к женскому обаянию. Он так обожал Берти, что, когда они были детьми, он во всем подражал ему, и похоже было, что заразился от него интересом и к прекрасному полу. Александра, без сомнения, имела большой успех у всех моих детей.
Она расспрашивала меня об Осборне, и я описала подробно, какой маленький домик мы приобрели и как Альберт преобразил его. На нее это произвело большое впечатление.
Она понимала мое горе, и я ощущала, что ее сочувствие было искренним. Она наводила меня на разговоры об Альберте — не то чтобы я нуждалась в этом, но это очень помогало, потому что мне было приятно говорить о нем с кем-то, кто знал его только понаслышке. Мы поехали в Виндзор, который поразил ее воображение. Я рассказывала ей, как любил его Альберт, как мы выезжали на прогулки верхом, как гуляли по лесу и как он знал названия всех деревьев и цветов.
— Но его любимым местом был Балморал, — сказала я, — когда-нибудь вы его увидите, дитя мое. Я уверена, что вы полюбите его, как и я… как Альберт. Шотландцы очень хорошие, честные люди. Альберт построил Балморал. Это великолепный пример проявления его исключительных талантов.
В конце месяца приехал принц Христиан и увез Александру домой. К тому времени мы стали с ней большими друзьями и у меня не было сомнений, что она самая подходящая жена для Берти.
