В знаменитых керченских катакомбах, где мы дрались с УНСОвцами и союзными им татарами, было полегче.
Не знаю, почему.
…Велели отдыхать.
Поскольку ночка выдалась довольно беспокойная, распоряжение хозяев было выполнено немедленно и с видимым удовольствием.
…Разбудил меня Матвей.
Было видно, что он изрядно смущен:
– Тут это. Я думаю, пойти надо…
Я, кряхтя, поднялся – годы, капитан, годы! – и молча поплелся к встроенному в стену умывальнику.
Блин!
Да у них тут даже водопровод есть!
Правда, вода – только холодная…
Сполоснул лицо, намочил коротко стриженые волосы, посмотрелся в закрепленное поверх крана зеркальце.
Отметил про себя, что надо бы побриться: некоторых мужчин щетина отнюдь не красит.
Меня в том числе…
– Ну. Что у тебя?
– Да так, – и, собравшись: – поединок тут у нас!
– А я при чем?
– Да это… Из-за девчонки вашей поединок…
– Ну и?.. – я все еще ничего не понимал.
– Понимаешь. У нас женщин не так много…
Я резко выпрямился:
– И?..
– На нее сразу двое права предъявили. Драться будут.
Я долго смотрел на него, потом до меня все-таки дошло:
– Да вы что! Охренели?!!
– Понимаешь, у нас тут… короче, права – только у мужчин…
Я взорвался:
– Ты мне, сука, не вкручивай! А я, по-твоему, кто?! Мисс Вселенная?!!
– Понимаешь, ты – не в счет. Ты не шахтер. Наземник…
Последнее слово сказал – как сплюнул.
– А ну… твою мать, пошли! Я вам, на хер, покажу – наземник! – И так же резко остановился.
А, собственно, что покажу-то?
Окромя голой задницы…
– Я имею право участвовать в поединках?
– Ну… не знаю. Я здесь недавно…
Тоже мне шахтер, твою мать.
Ладно.
Разберемся.
– Пошли. Старшие у вас есть?
– Есть, – жмет плечами. – Стачком.
– Пошли к ним.
– Да они там, на ристалище…
– Значит, пойдем на «ристалище». Проводишь?
Он собрался:
– Это можно. У вас – свобода передвижения…
Я только головой покачал.
До чего же человек все-таки гнилая по самой своей сути и подлая тварь.
Особенно если дело касается себе подобных.
Хотя, с другой стороны, своя жопа – ближе к телу, тут уж не поспоришь.
Но все равно противно…
– А свобода личной жизни? – хмыкаю ему прямо в лицо. – Между прочим, это моя женщина!
– Да знаю я. Поэтому и пришел…
…Шли долго.
Минут эдак пятнадцать.
Потом впрыгнули в какое-то подобие дрезины.
Стены галерей были целиком покрыты прихотливой резьбой по камню.
Я еще раз удивился – сколько труда вложено…
…«Ристалище» представляло из себя довольно большой по размерам зал. В металлических кольцах, закрепленных на стенах, жирно чадили факелы.
Народу – тьма тьмущая.
Причем одни мужики. И все поголовно – бородатые.
Я почувствовал себя, скажем так, несколько неуютно.
Мне тут, мягко говоря, не нравилось.
Хотелось наверх, на волю.
Причем чем быстрее, тем лучше.
Осталось только местные дела поскорее закончить.
Ага…
…В центре, в очерченном чем-то и посыпанном опилками круге – два полуголых мужика в круглых металлических касках.
В руках – что-то напоминающее кирки.
Разминаются.
Нас заметили.
И первой, кто это сделал, была Красотуля.
Визжала она отменно.
Даже в неровном свете факелов был заметен приличных размеров бланш под левым глазом.
Молодец, девочка!
Из толпы вышел Никита.
Глянул на Матвея неодобрительно:
– Привел все-таки…
Я шагнул вперед:
– Предупреждаю, – стараюсь говорить как можно более ласково. – Если выйду отсюда живым – соберу всех, кого смогу. Обращусь к Крыльям. К отцу. И тогда мы выжжем ваше крысиное гнездо. Напалмом. А если не выйду – папаша вас сам найдет, даже не сомневайся. Он из тех, кто всегда платит по счетам за электричество. Ты меня понял?!
Он отшатнулся.
Понимаю.
Я бы и сам себя испугался.
– А если все-таки не выйдешь? Уверен, что Князю доступно даже то, что спрятано под землей?!
– Нас будут искать, – я твердо посмотрел ему в глаза. – Куда и зачем мы идем, ни для кого не секрет. И где мы пропали, не так уж трудно сообразить. А папаша у меня, врать не буду, мужичок мозговитый. И злопамятный. Я его, правда, давненько не видел, но не думаю, что он так уж сильно изменился…
Вряд ли это было правдой.
Но Никите откуда знать.
Он только тяжело вздохнул и отвел немного виноватый взгляд в сторону:
– Знаю… Я им говорил.
– И что?
