поздно догнали, Еремеев выселок они спалить успели. Хорошо еще, что сам Еремей с семейством в поле были, картошку копали. Девка там только была с маленькими. Ну, их, понятное дело… Там мы этих и повязали. Драться только двое умели, остальные – рвань обычная. Вон, видишь, начальник, – свеженькие висят. Я пятерку наших отправил, чтобы Еремею отстроиться помогли. Зима скоро. Ну, а детишки… – шахтер махнул рукой. – Еще нарожают. А вы к Князю, говорят, собрались?
Я дернулся.
Ни фига у них здесь…
Режим секретности.
Небось, все бандиты в Диких землях уже ножики точат, нас ожидаючи…
Никита глянул на меня, успокоительно положил руку на плечо.
– Это Сергей. Командир блокпоста. Из Матвеевских десантников. Если б он не знал – мы бы тут все легли.
– Эт-точно, – Сергей не торопясь выбил трубку о каблук сапога. – Глянь-ка туда.
И махнул рукой.
Я повернулся в ту сторону, куда он показывал.
С вершины небольшого холма скалились еще двое шахтеров. Из лощинки, урча, выкатился легкий танк.
– Я тебе, капитан, разумеется, не все показываю. Но на вас, поверь, хватило бы…
Ну, это вряд ли.
Отряд есть отряд.
Да и не двигались бы мы без дозоров по чужой-то территории.
Но возражать я не стал.
Пусть себе тешится.
Возразил неожиданно Веточка – в наушнике:
– Командир, сделай громкую, – просит слезно. – Ну, пожалуйста…
– Иветта, не пижонь.
– Ну, командир, им же самим лучше будет…
– Ну ладно, – я повернул рычажок на громкую связь.
В наушнике щелкнуло, и просительный тон сменился на нагло-презрительный:
– Слышь, ты, дитя подземелья…
Дернулись оба.
И командир блокпоста, и член стачкома.
Может, Веточка что-то не то сказал?
Или у них это ругательство?
– Тех придурков, что в лощинке с танком сидели, я легко доставал «Стингером». Ну, не я – Витек, разведчик мой, ты ему, бородатый, в подметки не годишься. А тем дурням, что по кустам сидят, мы бы могли голыми руками шейки посворачивать. Теперь о тех, кто на холме. ДШК – машина хорошая. Согласен. И позиция классная. Только скажи этим барбосам, чтобы, раз уж в полнопрофильном сидят, не поленились – морды надо в оптику тыкать, а не поверх бруствера пялиться. Там кроме тех, что стоят, еще один есть, так я его бородавку сейчас как раз в прицел СВД разглядываю…
Бородатый командир просто обалдел.
Уставился на дужку наушника так, как будто из нее сейчас должна вылететь птичка.
– Эт-то кто?
Ответить я не успел.
Из наушника раздалось радостное кудахтанье.
Н-да…
У Веточки смех и так не особо приятный, а уж в наушнике…
– Конь в пальто. Я тебя тут наблюдаю еще с тех пор, как ты у Еремея своего самосад за бревна выторговывал. Побегалов моя фамилия. Может, слышал?
Судя по реакции шахтерского командира – может, и слышал.
Сто шестая дралась на Кавказе, а там о Веточкиных «девочках» легенды ходили.
Но повел себя Сергей более чем достойно.
Шутливо вскинул руки:
– Сдаюсь. Уел. Забыл, с кем дело имею. Где переплыли-то?
Наушник опять закудахтал.
Отключить его, что ли?
Пижон.
– Да рядышком. Считай под мостом. – Голос Веточки стал неожиданно серьезным: – Ты бы, десантура, еще один блокпост оборудовал. На том берегу. Если всерьез полезут…
– Да знаю я, – шахтер досадливо махнул рукой. – Людей вечно не хватает, а то б давно оборудовал. Ты вылезай, что ли. Все равно вам здесь лучше заночевать. Дальше такое начинается…
Несмотря на то, что до конца светового дня оставалось еще часа три, я с ним согласился.
Пока ребята разбивали лагерь, а довольный Веточка показывал оторопевшим шахтерским дозорным, как его «девочки» перебирались через реку и что бы они могли сделать с блокпостом, дойди дело до серьезной драки.
Мы с Сергеем, Вожаком, Гурамом и Никитой склонились над картой.
– Вот, смотри, – тычет в карту толстым заскорузлым пальцем командир шахтерского дозора. – Вон те развалины – это Калитва. Была Калитва… Хороший городишко был, у меня теща оттуда. До Быстрой речки дойдете спокойно, они туда особо не лезут: наши патрули и все такое. А вот дальше начинается геморрой. Моста через Быструю почитай что нет. Мы сами его рванули: блокпост держать накладно, да и незачем, они в основном на лодках плавают. Поэтому вот тут повернете на Жирнов. Тоже ничего городок был. Там – брод. Быстрая в последнее время обмелела, твои звери, – он кивнул в сторону «Хаммеров», – пройдут. Оттуда пойдешь на Константиновск, там мост не ахти какой, но через Дон ты иначе не переберешься. Это тебе не Быстрая. В Тацинской сидит атаман Голубь. Если его особо не злить, пропустит, трусоват атаман. А вот дальше – добро пожаловать в ад. И самое главное – не останавливайся. Перегон до Константиновска – семьдесят километров. Пройдешь за день, успеешь переправиться, считай – жив. Нет – извини, капитан… Ночью оттуда живой еще никто не выходил. И никакая выучка тебе не поможет…
– Это еще почему?
– Не знаю. Хочешь верь, хочешь не верь. Оборотни там. Гнусь. Пули не берут.
– Как это не берут? – удивляюсь. – Ты, старик, наверное, что-то путаешь. Пуля, она дура. Факт научно и практически доказанный.
Морщится.
Жмет плечами.
Гримаса – будто ребенку что-то объяснить пытается.
Таким эмоциям веришь по-любому.
Ага.
– А вот так и не берут, – вздыхает, пожимая плечищами. – Говорю ж – оборотни. Там лет сорок назад какой-то завод военный чечены долбанули – пол-области, говорят, передохло. Может, мутанты, может, еще хрень какая секретная. Здоровья – что у твоего мамонта. Стреляй, не стреляй. Грязные, падлы, здоровые…
– Ты сам-то по ним стрелял? – смотрю внимательно.
Таких легенд…
– Стрелял, – кивает, как чему-то обыденному. – И не раз. Без толку. Хорошо, что они из Диких земель далеко не выходят. Мы ели ноги унесли. Еще раз говорю: хочешь верь, хочешь не верь. Воля твоя.
Н-да…
Напугали тебя, парень…
И не хочу, и не верю.
Но выступать, тут ты прав, лучше все-таки с утра.
А посему – заночуем.
