Через несколько секунд он уже забыл, кто она такая. Он знал лишь, что в глазах Улья она ужасный монстр. Монстр, уничтожающий переносчиков Улья. Монстр, представляющий угрозу для Улья. Монстр, которого нужно приручить и превратить в носителя для Улья.
Монстр произнес, — Твоя семья жива.
Красная пелена внезапно приподнялась, и перед ним возникли лица Кэрол и Мэри. Он увидел Мэри в купальном костюме, бегающую под струями воды в аквапарке, Кэрол, со смехом раскладывающую еду на столике для пикника.
— Мэри, — глухо прорычал он.
Мэри обернулась и бросилась к нему.
— Папочка, — закричала она.
В его глаза ярко светило солнце.
Какой чудесный был день.
Энн спустила курок, и голова Этана разлетелась на куски.
Тодд шел, шатаясь, через весь этот ад и звал Пола и Этана. Саперы, вооружившись пистолетами, монтировками и бейсбольными битами, отступили, сформировав плотное защитное кольцо вокруг Паттерсона. Он изо всех сил старался соединить саперные провода к подрывной машинке. Правая сторона его лица распухла вдвое обычного.
Прибыла помощь. Свежие силы сформировали рваную линию обороны и стреляли в ряды Инфицированных, редеющие под смертоносным огнем. То были солдаты из двух автобусов, оставшихся в начале моста. Среди них были еще гражданские, которых он не узнавал. Он бродил среди лежащих вокруг и истекающих кровью Инфицированных.
Он звал своих друзей.
Траншеи перед ним извергли ослепительную вспышку, вслед за которой раздался оглушительный грохот. Мощнейший толчок сотряс мост, сбив Тодда с ног. Он больно ударился об асфальт.
Он с трудом поднялся на четвереньки. Голова кружилась.
Он прищурился и увидел Рэя Янга, хмуро глядевшего на него сверху вниз. Его рот что-то говорил. Кепка «Стилерз» на голове дымилась. Резким рывком мужчина поставил его на ноги.
Искаженные, приглушенные звуки мира ударили ему в уши с внезапной четкостью.
— Мост не взорвался! Нам надо уходить! Слышишь меня? Мост не взорвался!
Тодд обернулся и увидел ковыляющего в его сторону Гиганта, пронзительно воющего, топающего по земле, с развивающимися как кнуты щупальцами.
— Нужно убираться отсюда! — сказал ему Рэй.
Они проиграли. Все кончено. А его друзья погибли ни за что.
— Давай, малец.
Орда продолжила свою неистовую атаку на мост, возглавляемая титаном.
Тодд упал на колени, потянув Рэя за собой на землю.
— Нет! — сказал он.
— Вставай!
— Нет! Нет!
Он оттолкнул от себя мужчину и пополз на четвереньках, грозя кулаком Инфицированным, крича сквозь слезы.
— Вы убили моих друзей! Я ненавижу вас!
— Мы умрем здесь, если останемся, — умоляющим тоном сказал ему Рэй.
Тодд встал, пошатываясь, и, отстраняя руку Рэя, вытащил из кобуры пистолет.
— Вы убили всех моих друзей, а теперь я убью вас!
Тодд навел пистолет на топающего к нему бегемота и с криком выстрелил. Рядом с ним возник Рэй и, неистово крича, стал палить из двух стволов, пока не разрядил их оба.
Гигант перешел на галоп. Он ревел, заполняя воздух зловонием.
Через несколько мгновений он навис над ними.
И со стоном провалился под землю.
Разрушенная часть моста оторвалась и, пролетев семьдесят футов, ушла под воду. Чудовище рухнуло вместе с ней, жалобно мыча и брыкаясь, пока не скрылось в реке.
Тодд поднял кулак, улюлюкая как дикарь, когда Инфицированные продолжали бежать к нему, срываясь с края пролома и с визгом падая в реку.
— Ха! — крикнул он им. — Ха! Получите!
Наконец он упал на колени, среди обломков и трупов, и истерично заплакал.
— Вы убили моих друзей, — сказал он.
— Я не очень хорошо вас знал, — подумал он, — но вы единственные, которые по-настоящему узнали меня. Вы прислушивались ко мне, в отличие от других. Вы заметили меня. Вы положились на меня. Вы приняли меня.
В отличие от других.
— Все из-за этого гребаного моста, — с отвращением сказал Рэй. Он бросил пистолеты на дорогу и, пошатываясь, пошел прочь. Оставив Тодда одного.
Через несколько секунд рядом с мальчиком на колени опустилась Энн и обняла его рукой. Через некоторое время он свернулся на земле калачиком, положив голову ей на колени, и заснул.
Вдалеке, сквозь топот ног и хриплое дыхание орд Инфицированных, она услышала металлический скрежет бронированных гусениц.
Рэй сидел на выступе моста среди мертвых и умирающих, пиная ногами воздух и глядя вниз на реку. Он ненадолго задумался о воде, облаках, солнце, низко висящем в небе. В проломе свистел ветер, унося пыль в воду. Через сорок футов открытого пространства, по другую сторону моста толпились сотни Инфицированных. Они стонали, протягивая к нему руки, словно в мольбе. Он извлек поломанную сигарету из мятой пачки, которая была в кармане рубашки, и закурил. Глубоко затянулся и выдохнул длинную струю дыма. Никогда сигарета не была такой приятной. От мысли о холодном пиве у него чуть не выступила слюна. Холодное пиво.
Жизнь хороша. Даже замечательна.
Но слишком уж коротка.
Боль в боку была невыносимой. Он чувствовал растущий там вирус, перестраивающий его клетки в монстра, ждущего своего рождения. Одна жизнь кончается, другая начинается.
— Я буду драться, — поклялся он. — И может быть, выиграю.
Он чувствовал, как Прыгуны растут в его теле, будто в верхнем слое почвы, осушая ее, а затем, поедая, что останется, после рождения, как новорожденные пауки поедают выносивших их матерей. К тому моменту ты будешь так опустошен, что сможешь только смотреть.
Паршивая перспектива. Лучше бы он умер от рака кости.
Он впервые делает что-то хорошее в своей жизни, и должен умереть ради этого.
Благородная жертва. Верно. Ну и хрен с ним.
— Мы не триста спартанцев, — подумал он. — Здесь не рождаются легенды. В этой стране полно героев, жертвующих собой ради будущего, в котором будут доминировать невежественные, эгоистичные засранцы, которые сидели, сложив руки, по своим норам. Через неделю большинство жителей Лагеря Неповиновения уже забудут обо всем этом. А если даже не забудут, если даже построят какую-нибудь гребаную пирамиду в мою честь, я все равно уже буду мертв. Я отдал жизнь, когда важнее всего было выжить.
Очень плохо. Не хочу смотреть на то, что мне придется сделать.
