Вжикали зумы.
— У-у-у-у-у!
— Заяц, ну хватит, слезай!
— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!!!
— Толстый, кончай, нае…шься.
— Чё, стремак? Вечно молодым, вечно пьяным…
Косились на рюкзак, шептались, хихикали. Мокрые от геля волосы, замысловатый креатив на ногтях, ряды колец в прокомпостированных хрящиках. Валики жира над джинсами.
— Слышь, лапа, давай сюда, вместе щелкнемся.
— Не хочу.
— Да ладно тупить-то, лезь.
— Отстань.
Пойду я, пожалуй, отсюда. Новый Свет открывать.
Место я нашел сразу. Все как в фильме, один к одному — здесь машина стояла, тут палатка, вон там Сундук рыбу ловил, сидя в кресле. Я побродил по воде. Холодная.
Вскипятив чай, я, прислонясь спиной к дереву, не спеша пил, разглядывая громаду Сокола[86] надо мной. Оттуда звякало и доносились невнятные голоса — скалолазы. Две связки, далеко слышно. Одну из них я нагнал по дороге: бухты яркой веревки, каски, изломанные снаряжением высокие рюкзаки. Штанцы и майки в обтяжку. Сейчас они лезли по краю стены, чуть в стороне от верхней пары — те шли, держась ближе к центру. В середине не было никого — зеркало. Солнце жгло серую гладь; воздух дрожал, маня тенью карнизов под самой вершиной; в синем небе плясало марево. Тянуло в сон. Глаза закрывались…
Рюкзака не было. Проспал.
Наивно надеясь, я рыскал в камнях, потея, лазил по склонам, заглядывая в колючие заросли.
Нету.
Нигде.
Попал.
Вечерело. Сосны тянули длинные тени; царило оранжевое; плоскость скалы делалась четче, как если бы кто-то плавно увеличивал резкость.
Дул ветер.
Хотелось есть.
Хотелось выпить горячего.
Знобило.
Я вдруг почувствовал такое отчаяние, какое, наверное, чувствует астронавт, чудом уцелевший при аварийной по садке лунного модуля.
Одиночество.
Оторванность.
Безнадежность.
Наверху, по трассе, прошла красная легковушка.
Так. Так. Ладно. Спокойно. Двадцать гривен в кармане. Носовой платок, спички и ножик. Железнодорожный ключ. Пакет табака. Уже хорошо. Слава богу, свитер под головой был, а то б и его сперли. Так. Ночевать двину в альплагерь, а там посмотрим. Ничего. Прорвемся.
Спасатели из альплагеря подарили мне брезентовый рюкзачок, одеяло и железную кружку- гестаповку.
Шустрый прапор, с которым я шел в Новый Свет, вынес с территории части армейский котелок с подкотельником и заношенную афганку с дырочками на погонах.
Столовую ложку я умыкнул в столовой.
Чайную — в чайной.
Симпатичная тетка, в благодарность за поднесенную сумку, презентовала литр козьего молока и сыр, завернутый в соленую марлю.
Рис, сахар и чай я купил в продуктовом.
Зубную щетку, пасту и мыльницу с мылом — в хозяйственном.
Пока тянулись за пастой, сунул в карман станок.
Полотенце, оглянувшись по сторонам, сдернул с веревки…
Насвистывая «Мост через реку Квай», спустился к морю.
Старая, добрая курортная архитектура Советов: мощенная плиткой набережная, балюстрада над пляжем, засыпанный сухими листьями мрамор. Кафе еще не открылись, на столах громоздились стулья, и два молодых татарина аккуратно вывязывали плетенную из тростника изгородь. На пляже красили катера.
Парни в неопреновых комбинезонах несли гулкие акваланги. Поодаль, в бухте, выбрасывая фонтаны, вертелись на гидроцикле.
Огибая гору, шла вырубленная в скале дорожка. Море выглядело рекламным проспектом и, вопреки рассудку, манило зеленью хрусталя. На изгибе, за ограждением, обрывался металлический мостик. Выныривала из воды лестница.
Никого.
И каждый камень на дне.
Я стоял, собираясь с духом. Под горлом екало.
Как?
А?
Рюкзак с плеч, одежду сверху. Полотенце на ограждение, чтобы сразу, протянув руку…
Холод железа подошвами.
Адреналин.
Высоко.
Метров шесть.
Вперед ногами. Ну? Раз… два…
У-у-у-ух!
Ожог.
Лед.
Апноэ.
В облаке пузырей вверх. Вдох судорогой — кх-х-х-х.
И еще раз — кх-х-х-х.
Потом вспомнил — у-у-уй…бля!
Лестница!!!
Оборот на сто восемьдесят: где?
Вот.
Метрах в трех.
Доплыл, стуча руками.
Пока плыл, привык. Вылез на пару ступенек, подумал и опять отцепился.
Гребок. Еще. Теперь с головой. И обратно.
Замерз. Напротив огромный грот — не пошел: холодно. Бегом на солнце. И по тропе вверх-вниз, вверх-вниз — к Голубой бухте, греясь движением…
Вот она, красотища! Выжженное, в пятнах зелени, седло мыса; сбросы обрывов; пологий взлет к пику вершины. Черная дуга пляжа. Оползни склонов с островами хвои между ними. И море — жидкое стекло голубой зелени до самого дна.
Вон там стояли пираты двадцатого века, а там наши брали их пулеметную точку. Здесь же был форт из «Острова сокровищ». Взбираясь по сухим склонам, я то и дело узнавал ракурсы старых фильмов.
Это моряк. Одежда у него морская.
