Портал в осевом мире, ведущий на планету, соседнюю с обречённым миром, как правило, работал исправно. Проход специально не перекрывали, чтобы знать наверняка, где выйдут из внепространства потенциальные беглецы. Это была своего рода перестраховка. Даже если кто и сможет прорвать блокаду на той стороне, то, пройдя через портал, сразу окажется под огнём четырёх стерегущих здесь линкоров и крейсеров, все орудия которых направлены в зону выхода. Следуя стандартным правилам, капитаны располагали свои корабли вокруг портала под острыми углами к оси траектории выхода. Таким образом, чтобы перекрёстный огонь не повредил сам портал и не задел расположенные рядом корабли.
Это построение имело один маленький недочёт – существовал небольшой конус мёртвой зоны орудий всех четырёх звездолётов. И знающий человек, используя соответствующие манёвры, мог пройти в портал, не угодив под огонь.
А в том, что использовать нужно именно стационарный портал, молодые люди были солидарны. В зонах карантина, на самой планете и в околопланетном пространстве, из которого можно попасть во внепространственные коридоры, работала инспекция и боевые патрули Организации, и все попытки соорудить любую конструкцию, даже отдалённо похожую на внутрипланетный портал для «пешеходов», жёстко пресекались. Что можно говорить про орбитальный портал, да ещё и таких размеров, чтобы смог пройти целый эсминец? Успеть его собрать и воспользоваться им – затея, скажем прямо, безнадёжная.
По плану, Лана и Данила должны были, не вызывая подозрения, максимально сблизиться с порталом, выполнить обманный манёвр, совершить переход в соседний с обречённым мир и там, неожиданно ударив с тыла по кораблям Организации, сбежать в блокадную ячейку. Гнаться за ними никто не станет, а вот не пустить могут запросто… Что делать дальше, знала лишь Лана. По крайней мере догадывалась, что понадобится сделать.
Всё предусмотрел Данила, но, как всегда, его величество случай вбросил свой стальной пруток в шестерни идеально отлаженного механизма человеческих планов. Буквально через секунды после того, как молодой адмирал скачал из закрытой базы данных всю информацию, с верха Организации поступил новый оперативный приказ. У верховных адмиралов имелись достоверные разведывательные донесения, что военные именно этого блокированного мира, одного из восьми в ячейке, будут прорываться в открытый космос. Причём конкретно на том участке, где Лана и Данила запланировали просачивание в обречённый мир. Они об этом уже не успели узнать…
Первая часть их плана прошла без сучка и задоринки, но как только эсминец Данилы и штурмовик Ланы оказались на том конце внепространственного коридора, они столкнулись с флотом Организации, в разы превышающим те силы, с которыми они рассчитывали иметь дело. Вокруг несчастной сельскохозяйственной планеты, в сфере доступа к внепространственным коридорам, собралась целая армада! Сотни линкоров, крейсеров, эсминцев и прочих кораблей. И все они уже знали, что вышедший в отставку адмирал и сопровождающая его ищейка находятся «вне закона».
Выбор, по идее, оставался небольшой. Лане и Даниле надо было прорываться или сдаться.
Неудивительно, что они выбрали первый вариант. На самом деле иного выбора у них и не было. С того самого момента, когда «дядюшка Ло», сжимая в руках младенчика, возник в приёмо-передающей сфере портала «Вольный-439», где предстал взору родного деда Данилы, старшего диспетчера Андрона Басовича Лесковчина, отца Мамани, вскормившей Данилку и Светланку.
«Сдаться», кроме всего прочего, наверняка означало и «расстаться».
Глава восьмая. Мирные воины
Я не буду доставать из глубин памяти воспоминание о том, как он ушёл.
Быть может, когда-то и решусь на это, но… всему своё время. Мой командир часто повторял эти слова в последние наши часы, проведённые вместе. Будто заклинание. А последними его словами, перед тем, как он закрыл за собой дверь, были:
– Мы должны отвоевать наше время…
Всё остальное сказали его глаза, встретившиеся с моим взглядом, словно кровью, истекающим любовью и тоской.
Оставшегося в одиночестве человека мучают, терзают воспоминания. Они же его и спасают, утешают. Может, потому он и остаётся человеком? Верящим, любящим, надеющимся…
Но мне больше нельзя иметь личные переживания. Я оружие, которое выполняет поставленную задачу. И единственное, что я смею позволить себе использовать в личных целях, – это больше не вспоминать некоторые минуты жизни. И чувства, испытанные в те мгновения…
Не вспомню, чтобы вдруг не дать осечку в самый неподходящий момент.
Чёрные Звёзды – стирательная «резинка», удаляющая старые рисунки на чистых листах мира. Бытие и небытие – два конца карандаша. Грифель – ластик. Нарисовал – стёр. Мы догадывались о цикличности жизни. Теория взрыва, сжатия-расширения Вселенной среди прочей накопленной информации также уйдёт в будущий цикл. Тем, кому суждено появиться после нас, мы оставим в наследство самое ценное, что имеем. Память о себе. Обо всех наших достижениях и ошибках. Вдруг они чему-то научатся и не повторят…
Вот и наступил миг, когда таёжную избушку покидаю я. За мной, последней из нашего отряда, закрывается дощатая дверь, и ледяной ветер с воем набрасывается на меня. Сквозь обжигающий холод мне предстоит идти до самого последнего пункта моей части общего задания. Но уже не на этой планете, что так и осталась безымянной для нас.
Пора домой.
Спасать человечество. Постоянно кому-то из людей приходится этим заниматься, хочешь, не хочешь. Когда выпадает жребий судьбы.
Во мне живёт как минимум один из тех, кому суждено.
Других я рекрутирую позже, всему своё время.
«Рановато я похоронила собственную память… это был всего лишь обморок от болевого шока… ещё секундочку поживу… если помню себя и продолжаю искать ответы на вопросы, значит, жива…
Успею увидеть моего ребёночка и услышать первый крик… ой, это дочка!.. какой звонкий голосочек…
Доченька моя, первая…
Только бы успел её подальше унести этот обвешанный оружием старик, вдруг явившийся из ниоткуда и принявший у меня роды… Надеюсь, что это не горячечный бред, и он существует не только в моём воображении…
Если бы у меня были силы говорить, я бы его спросила, не Бог ли он собственной персоной?.. наш, человеческий, тот самый, которого мы сами для себя изобрели, чтобы хоть как-то прикрыться от страшного знания истинной природы вещей…
Но Он ведь и так всё слышит и понимает. Забери, забери с собой моё последнее прижизненное воспоминание… Спаси и сохрани, Боже, ведь мы по образу и подобию твоему!.. Кому же, как не тебе, нас оборонить и защитить…
Вот я закрою глаза, и свет звёзд этой Вселенной для меня померкнет.
Но я уже знаю, что ухожу не в пустую черноту безвремения, а в мир иной.
Туда уходим все мы, разумные души, с военного поля на мирное.
Там не темно. Там тоже есть свет, хотя не такой.
Я не потеряюсь.
Наконец встречу моего любимого папочку, который покинул мир живых, когда на Локос вернулась война… ушёл раньше, чем смог остановить падающее на меня открытое небо…
И мою маму, которую я почти не запомнила, но верю, что она была…
И госпожу главнокомандующую, которая меня призвала на эту войну, и доложу ей, что задание выполнила.
И верного моего супруга, хочу попросить у него прощения, что не плакала о нём, пока был жив. И принца, чтобы поблагодарить его за то, что успела услышать звонкий голосок моей доченьки… И всех-всех боевых товарищей…
И встречу любимого…
…Ой, мамочка, я снова рожа-а-а-аю»
Быстрый, жёсткий и наглый удар в спину Организации удался. Хотя командование блокирующего флота и было предупреждено о двух нарушителях карантинной зоны, но никак не могло предположить, что две
