– Лен, не уходи!
– Вот ведь наказание, – с досадой пробормотал старик. – Мало мне было одного упрямца.
Воцарившееся неловкое молчание после паузы снова нарушил гость:
– Мне по приезде сотник обмолвился, что ты сегодня играешь. Я бы тоже послушал. А потом не спеша обо всем переговорим. Согласны?
Лен обрадовано тряхнул волосами:
– Берко, подай мне инструмент. И собери всех.
Мальчик протянул ему торбан и с облегчением выскользнул за дверь. Но тут же понял, что не знает, как выполнить поручение. Хорошо, что на глаза ему попался Ясор. Несколько сбивчивых слов: «Лен велел позвать всех. Он будет петь. А как позвать?» оказалось достаточно, чтобы воин распорядился:
– Обойди избы, и на конюшню загляни. Так всем и скажи – Лен зовет. Кого не увидишь – сами подтянутся, не беспокойся.
* * *
Вскоре на дворе стало шумно от собравшихся людей. Кто-то устраивался прямо на земле, другие притащили деревянные лавки. Лен вышел на крыльцо, коротко поклонился, сел на ступени. Гость пристроился у него за спиной, Берко встал рядом с учителем. Ему было не по себе: дар Черета наделил мальчика не очень приятным свойством – ожидание музыки вызывало озноб. Вот и сейчас пришлось стискивать выбивающие дробь зубы. Торбанщик, не знающий причину его волнения, подбодрил Берко взглядом. Тот через силу улыбнулся.
Но, видимо, Лен счел нужным поторопиться и, не дожидаясь, пока все устроятся, тронул струны. Шум сразу начал стихать. И сотрясающая паренька дрожь мгновенно исчезла. Будто и не лихорадило только что от волнения.
Первую песню Берко никогда не слышал: протяжный, грустный напев о молодом парне, не вернувшемся из сечи. Воинам она была понятнее и ближе, чем выросшему в деревне мальчишке, – люди затихли. Наверное, почти каждому закралась в голову мысль, что не сегодня-завтра и по нему могут сложить похожую песню. Когда Лен замолчал, большинство воинов сидели, задумавшись, только самые молодые нетерпеливо зашушукались. Торбанщик недолго медлил – грянул что-то удалое, тоже про битву, но уже про схватку богатырей, битву добра и зла. Люди оживились, кое-кто чуть слышно начал подтягивать. Кто-то лихо свистнул, ударили в ладоши, затопали. Берко же с головой погрузился в музыку. От пения торбанщика внутри у него все замирало. И мальчик плыл, плыл сквозь переливы мелодий. А учитель все играл и играл.
Но и Лена настигла, в конце концов, усталость. Временами он останавливался и долго перебирал струны, словно не зная, какую песню выбрать. Наконец объявил: «Все, хватит на сегодня». И тут молодой парень, имени которого Берко не помнил, выкрикнул из задних рядов:
– А спой еще про цвет папоротника, Лен. Ты в прошлый раз обещал. Да и заветная ночь близко.
По короткой заминке учителя Берко понял, что торбанщик не знает, как лучше отказаться. И дотронулся до его плеча:
– Можно мне?
– Ты знаешь слова? – удивился тот.
– Я... голосом спою. Но они услышат... или увидят. Как лучше сказать? В общем, я справлюсь. Лен, ну, пожалуйста.
– Сыграть тебе?
Мальчик только нетерпеливо кивнул. Тихая мелодия зазвенела над двором, и Берко увидел освещенную луной поляну, на которой собралась лесная нечисть, чтобы запутать, не пустить блуждающего впотьмах человека к огненному цветку папоротника. Паренек добавил к музыке голос. И кожей ощутил, как люди увидели то, что мгновением раньше показалось ему. Теперь уже Лен подстраивал звуки торбана под пение. Вспыхнул, разгораясь, волшебный цветок, замелькали тени, протянул руку, срывая огненный стебель, молодой смельчак. И тут же замер, когда открылись его глазам лесные клады. Постоял, оглядываясь. А потом кинул наземь, растоптал огненный цветок, потому что понял, чем заплатит за добытое богатство. Недовольно взвыла лесная нечисть, взлетел мальчишеский голос – и песня оборвалась: Лен и Берко замолчали одновременно.
Первым пришел в себя сидящий позади торбанщика старик. Усмехнулся, сказал, ни к кому не обращаясь:
– Поздравляю с таким учеником.
Люди зашевелились. Парень, просивший песню, одними губами вымолвил: «Да как же так?». Ему никто не ответил. Пошатываясь, встал Лен. Берко показалось, что он даже осунулся, пока играл и пел. Мальчик шагнул к учителю. Но не решился предложить помощь, только принял из опущенных рук инструмент. По счастью к торбанщику подскочил Ясор, помог взобраться на ступени. Придерживая за плечи, увел в избу. Наверное, отругал бы, но, увидев идущего следом гостя, только сдвинул брови. Приказал:
– Берко, за ужином сходи. С утра не евшие. И сейчас будете жевать холодное.
Но жевать холодное не пришлось: оставленный в печи горшок реповой каши был теплым. Запах сразу наполнил избу. Торбанщик взялся было за ложку, но спохватился – пригласил к столу гостя. Тот отказался под предлогом, что его уже накормили. И Берко с Леном принялись за обе щеки уписывать вкусную кашу.
Старик дождался, когда горшок опустел. Поймал взгляд певца, спросил, посмеиваясь:
– Ты хоть знаешь, чего добился своей песней? Или не догадываешься?
– Чего? – мальчик внутренне съежился. В глубине души он был уверен, что песню о папоротниковом цвете нашептал ему Черет. Слишком она была необычна. И не отпускала. До сих пор внутри дрожала невидимая жилка. Похоже, недаром водовик говорил, что слышит каждую его песню... Неужели старик догадался? Но гость заговорил о другом:
– Ты отбил у здешних охотников желание искать клады. Всего-навсего.
Не понимающий, хвалят его или ругают, Берко на всякий случай насупился:
