некоторые виды восточного оружия и лотки, заполненные украшениями для пирсинга на любой вкус. Особенно профессора поразило одно из них – в форме черепа. Сбоку, на другом подносе, красовались побрякушки для анального и клиториального пирсинга. Португалец болезненно поморщился.
Рядом в витрине возникло отражение Морантеса.
– Что, интересно?
Себаштиану покосился на Морантеса, сквозь витрину внимательно изучавшего интерьер магазина. Агент явно прикидывал вероятные осложнения, которые могли их поджидать.
– Восхитительно, – пробормотал Португалец.
Морантес критически пригляделся к своему изображению и ладонью смахнул капли дождя с редких волос, еще сохранившихся на висках. Затем он послал деланную улыбку продавцу, хмуро взиравшему на них из-за прилавка, и подобрался.
– Идем, – позвал он.
Друзья вошли и развернулись к прилавку. Продавец-скинхед наблюдал за ними, прижавшись спиной к стене. Не приближаясь к стойке, Морантес обошел магазин, задержался около металлического стеллажа, набитого книгами, и выбрал одну. С притворным интересом он посмотрел на обложку и открыл книгу, действуя раненой рукой с осторожностью. Прочитав несколько страниц, он закрыл брошюру и направился к продавцу.
Лавка была тесной. Стены вплоть до последнего сантиметра были увешаны постерами групп тяжелого и панк-рока, плакатами с изображениями азиатов в боевых стойках и рекламой предлагаемых товаров. Морантес подошел к продавцу и одарил его широкой улыбкой. Ее можно было бы сравнить с улыбкой акулы, что, впрочем, явилось бы вопиющей несправедливостью по отношению к этой твари, так как только усугубило бы дурную славу бестии. Всем своим видом Морантес источал угрозу, что произвело большое впечатление на Себаштиану, хотя он навидался крутых парней.
С левой стороны шторка из пластмассовых бус, прибитая к притолоке, прикрывала дверь в подсобное помещение, откуда доносились переборы гитары и перкуссия ударных в ритме отбойного молотка.
– Знаешь, какой полагается штраф за торговлю контрафактными CD? – улыбнулся Морантес.
Рукой продавец опирался на прилавок, и Себаштиану обратил внимание, что у него на четырех пальцах, от мизинца до указательного, вытатуированы буквы, составляющие слово «гнев». Скинхед не пошевелился и не улыбнулся в ответ Морантесу. С головы до ног парень был затянут в черную кожу и щеголял бесконечными рядами колец, продетых в брови, уши и губы. Себаштиану, стоявший в дверях магазинчика, видел, что за занавеской мелькает тень. В задней комнате кто-то находился.
Морантес застыл молча, не спуская с продавца пронизывающего взгляда. Прошла целая минута. Напряжение в лавочке возрастало. В какой-то момент Себаштиану почувствовал, что по спине побежал ручеек пота. Внезапно дверь магазина распахнулась, и Португальца охватило тревожное чувство смертельной опасности. Вошли два подростка. Увидев, что творится неладное, они развернулись и ретировались без лишних разговоров.
Морантес не шелохнулся. По прошествии времени, показавшегося вечностью, Себаштиану отметил, что скинхед нервно сглотнул.
– Мне не нужны проблемы, сучок, – сказал он.
– Конечно, нет, – согласился агент. – И твоему дружку за занавеской тем более. И всего-то мне нужно, чтобы ты ответил на один пустяковый вопрос. Речь не о тех, кого ты знаешь, так что, думаю, тебя это не напряжет. А я забуду о CD, которые ты штампуешь там, в подсобке, о дерьме, выставленном на витрине, и не стану устраивать тебе веселую жизнь в течение следующих двенадцати месяцев, после чего тебе придется искать себе новое занятие в Австралии.
Парень покосился на занавешенную дверь, затем на Себаштиану и наконец уставился на Морантеса. Он вздернул подбородок, пытаясь спасти последние крохи достоинства, и спросил:
– Чего надо?
Морантес продолжал сверлить его взглядом.
– Во-первых, пусть выйдет твой приятель. Мне действуют на нервы ребята, которые от меня прячутся.
Бритоголовый продавец поразмыслил пару мгновений и крикнул в сторону двери за занавеской:
– Хави, дуй сюда.
Парнишка помоложе, лет пятнадцати, но вида далеко не безобидного показался в проеме и встал, привалившись к косяку в небрежной позе, демонстрируя подчеркнутое равнодушие пополам с подростковой наглостью.
Морантес, сохраняя невозмутимость, продолжал:
– По городу гуляет отморозок, которого я хочу поймать. Он купил в этом магазине газовый баллончик, средство самообороны особого типа – надеюсь, вы понимаете, о чем я, – месяц или два назад.
Фраза повисла в воздухе.
Бритоголовый продавец сделал неопределенный жест, словно он знать ничего не знает, и открыл рот, приготовившись заговорить, но Морантес его опередил:
– У тебя только одна попытка. Если мне ответ не понравится, тебе же хуже. Прикинь сначала, с кем тебе выгоднее дружить: с типом, купившим аэрозоль, или со мной.
Продавец моментально захлопнул рот и, похоже, задумался над предложенными вариантами. Наконец он принял решение.
– Это дерьмо многие покупают.
– Правильно, – подтвердил Себаштиану с порога. Он взвесил имевшуюся в их распоряжении информацию об убийце: человек, знаток Данте, кому Хулио Мартинес спокойно открыл дверь виллы. – Чужак в этом квартале, кого ты не знаешь. Пожилой, хорошо одетый…
Продавец помотал головой.
– За последний месяц? Приятель, я не сижу здесь как на привязи. Иногда мой кузен Како, иногда Хави…
– Како мне говорил, что старый хлыщ покупал баллончик из этих уж месяца два тому.
Себаштиану обернулся к подростку, по-прежнему подпиравшему дверь в подсобку. Руки он засунул глубоко в карманы узких потертых джинсов. Длинные прямые волосы сальными патлами свисали на лоб.
– Старый? – уточнил Себаштиану.
– Старпер, вот и все, – отозвался Хави, передернув плечами. – Како сказал – старик. Но Како торчок. Ему все старики. Он так выражается.
– А может, он внимательный, этот Како. Ваш друг?
Подросток неуверенно покосился на продавца, словно спрашивая разрешения говорить дальше, но скинхед не спускал глаз с Морантеса, который ни на секунду не выпускал его из поля зрения с тех пор, как вошел в лавку.
– Да, дядя. Друг. Но он сейчас не в Мадриде. Подался с парнями в Марокко.
– Хави! – прикрикнул бритоголовый. Подросток ощерился.
– Это ведь не запрещено по закону – сшибать башли? Или как?
– Меня интересует тот говнюк, а как кто шустрит, мне по барабану. Я хочу только вычислить мерзавца, купившего у вас газовый баллончик.
Подросток издал свистящий звук, превратившийся в сдержанный смешок.
– Како сказал, что он док, но, говорю вам, друган вечно ходит обкуренный.
– Хави, мать твою! – Продавец расхрабрился и начал подниматься, но Морантес облокотился здоровой рукой о прилавок и бросил сквозь зубы: «Сядь». Себаштиану выждал пару мгновений. Скинхед поперхнулся и уселся на прежнее место.
– Почему врач?
Подросток криво усмехнулся:
– Како пьет какие-то таблетки, хрен их знает какие, и коробочка лежала на виду. При этом он тянул косячок. Тот чел сказал, что Како так не должен делать, это, мол, уменьшает лечебное действие лекарства, или нечто вроде. Дело в том, что он болтал на той же фене, что и народ из соцзащиты. Ну, знаешь, сучок, вставлял такие невозможные словечки. Понимаешь? По крайней мере так мне Како сказал. Но он почти
