Вероятнее всего, он и прикончил затем адвоката. Гость позвонил в дверь и вошел в дом, не встретив никакого противодействия со стороны жертвы. Если это был Рос, Мартинес впустил бы его без колебаний. Началась драка, и чем она закончилась, мы знаем. Я избавлю вас от подробностей, но следы Роса обнаружены повсюду.
– И что тут странного? – не утерпел Себаштиану. – Он гостил в доме накануне.
– Верно, – согласилась Беатрис. – Но я имею в виду не отпечатки пальцев, учитывая, что наш убийца обычно надевает резиновые перчатки. В отчете, который я тебе давала, этот факт не упоминается. На полу мы нашли клок волос, по всем признакам вырванный из головы нападавшего в пылу яростной борьбы. По заключению экспертов прядь волос выдрана из шевелюры Роса. Судмедэкспертиза показала, что под ногтями Мартинеса находились частицы эпидермиса и они генетически соответствуют пробам, взятым с кожи Роса. Тщательный анализ ДНК также подтвердил, что моча, обнаруженная на унитазе – а заметим в скобках, по словам горничной, туалет был тщательно вымыт утром, – принадлежала Росу.
Беатрис замолчала. Ее сообщение повергло Себаштиану в полное недоумение. Переварив услышанное, Португалец разжал скрещенные руки, снялся с места на краю комода и опустился на стул. Получалось, убийца – Рос, однако…
– А остальные эпизоды?
Беатрис откинулась на спинку стула.
– В этом главная проблема. В день смерти Ванессы Побласьон Рос находился в Севилье. А в ночь похищения Аласены он навещал родителей, которые живут в провинции. Его алиби в обоих случаях подтверждено показаниями многих свидетелей. Возможно, у него есть сообщник, или свидетели лгут.
– А Данте? «Предсмертные» записки? И гипотетический врач, купивший газовый баллончик? Вряд ли это Рос.
– Я тоже так считаю, – сказала Беатрис. – Если бы не ты и установленные тобой факты, Рос давно загорал бы в камере.
Все вещественные доказательства, изъятые на месте происшествия, по заключениям судебных медиков и экспертов, обличают его. Нашего таинственного убийцу.
– У меня есть еще новости, – обрадовал друзей Себаштиану. – За неделю до смерти Хуан Аласена был исключен из реестра лудоманов с разрешения врача из госпиталя «Рамон-и-Кахаль».
– «Рамон-и-Кахаль»? – вскинулась Беатрис.
Себаштиану нахмурился.
– Что тебя удивляет?
– Продолжай, я тебе потом объясню, – сказала Беатрис.
– Итак, упомянутое разрешение подписал заведующий психиатрическим отделением доктор Эмилиано дель Кампо.
– Кто он такой? – спросила Беатрис.
Себаштиану вкратце изложил биографию достойного члена общества «Друзья Кембриджа».
– Я поговорю с доктором завтра утром. Он был близким другом моего отца. Более того, я недавно с ним виделся.
– О, неужели? – встрепенулся Морантес.
Себаштиану пожал плечами. Он лаконично сообщил об отношениях, связывавших доктора дель Кампо с дядей Орасио Патакиолой, и о разговоре, состоявшемся на заседании общества на улице Баркильо.
– У меня нет его телефона, – закончил он, – но утром я смогу его раздобыть.
Мысленно он сделал пометку, что должен завтра позвонить дяде Орасио. Беатрис достала из сумочки шариковую ручку и записала что-то в блокноте. Себаштиану покоробило, что имя авторитетного врача фигурирует теперь в записной книжке младшего инспектора полиции, но что поделаешь. Беатрис взглянула на часы и отметила в начале страницы дату и время.
– Это действительно любопытно, – пояснила она. – Я бы хотела побеседовать с твоим другом дель Кампо и узнать, подписывал ли он лично реабилитацию Аласены. Возможно, мы напали на след. Послушайте, тема врачей и больниц всплывает ведь не в первый раз, а уже в третий, – сказала она с удовлетворенным видом. Она дождалась реакции своих коллег и, насладившись затянувшейся паузой в полной мере, продолжила: – Помните, в гостях у Морантеса вы завели речь о первом круге, сказав, что жертвой мог стать новорожденный? Я навела справки и выяснила, что несколько месяцев назад в мусорном контейнере больницы обнаружили труп младенца. Детективы нашли грязный клочок бумаги, пришпиленный к одеялу, в которое был завернут ребенок. Но поскольку эта смерть шла первой в ряду, то вещественное доказательство осело в архивах. А так как мы лишний раз стараемся не распространяться о записках, то следственная бригада не усмотрела никакой связи своего послания с нашими. Нам ничего не сообщили и вспомнили о нем, когда я пустилась на поиски и обратилась с вопросами в другие опергруппы. Бюрократия.
Беатрис передала Себаштиану фотокопию записки.
«Если то, что тебя окружает, мало похоже на то, о чем ты мечтаешь, нет смысла приходить в этот мир. Ты еще не согрешил, но твои хрупкие плечики уже отягощены, словно неподъемным ярмом, скверным наследием предков. Ты еще не согрешил, но твое будущее уже исполнено страданием, тщетными усилиями и бессмысленной работой. Ты еще не согрешил, но твоя судьба уже написана. Зачем жить, если жить невозможно?»
Заведомо зная ответ, Себаштиану все же уточнил, где нашли младенца. В госпитале «Рамон-и- Кахаль»? Беатрис улыбнулась: «Награда рыцарю».
– Дамы и господа, следующий шаг совершенно очевиден. Мы должны нанести визит в эту знаменитую клинику, и как можно скорее, – нараспев протянул Морантес.
Себаштиану выразил согласие, и они договорились встретиться утром у входа в больницу. Детективы собирались начать с разговора с заведующим, а дальше, возможно, удалось бы размотать «медицинскую ниточку», как окрестил ее Морантес.
Около семи вечера Себаштиану отправился на кухню за пивом. Шагая по длинному коридору, он воспользовался моментом, чтобы упорядочить свои мысли и хоть немного разобраться в этой головоломке. Если Рос убил Мартинеса, кто же тогда убил остальных? И кем был таинственный врач из лавки ультраправого толка в Хетафе? Госпиталь «Рамон-и-Кахаль» все больше выдвигается на первый план.
Из холодильника Португалец достал три бутылки пива «Хейнекен» и поставил на поднос вместе с высокими пивными бокалами. Добавив к пиву коробочку арахиса и картофельные чипсы, Себаштиану двинулся в сторону столовой, стараясь не опрокинуть поднос.
Профессор вошел в комнату и поставил закуску на стол красного дерева. Подавая пиво, он спросил:
– Рос страдает диабетом?
Ему вспомнился осколок ампулы инсулина со стоянки у казино.
– Хороший вопрос, – заметила Беатрис, – и ответ утвердительный. Как я говорила, все улики указывают на нашего тучного, больного гипергликемией сеньора Роса.
– Если убийцы – разные люди, получается, что все больны диабетом. И оставляют одинаковые «предсмертные» записки на месте преступления. И следуют аналогичному сценарию, прописанному в «Божественной комедии». Но такого быть не может, если только они не вездесущи, – подытожил Морантес.
Себаштиану откупорил бутылки и подвинул пиво и бокалы гостям.
– Беатрис, по-твоему, у Роса хватит ума сплести столь затейливую и чудовищную интригу?
Младший инспектор сделала неопределенный жест, словно говорила: «Рос туповат, но и не такие чудеса случались». Себаштиану пригладил волосы и на мгновение крепко зажмурился.
– Возможно, что убийцы разные, – медленно проговорила Беатрис. – Ролевая игра?
– Или заговор «Союза диабетиков»? – Морантес закатил глаза. – Лично меня живо интересует, как ты разузнал о больнице и враче?
– Из Интернета с помощью симпатичной парочки влюбленных из местного магазина, торгующего компьютерами. Только не спрашивай, как я с ними поладил и как познакомился.
– Стоило бы побеседовать с ними, хотя бы просто так, из любопытства, – заявил Морантес. – Где находится магазин?
