Школа наемников

ищет отличия?

Чувствуя настороженность Лекса, Кир остановился в двух шагах, кивнул на автомат:

— Ух, какая цацка! Тебе в Цитадели дали? Мне — только ножик.

— Нет, разжился.

— Как у тебя, получается? У меня — нет. Два раза чуть волки не сожрали, на третий раз — местные. Пошел на свалку — обстреляли, насилу ноги унес.

Кир по-прежнему улыбался, но в глазах не было ра­дости. Сквозь кожу омеговца просвечивал Гус, алчный и настороженный. Леке тряхнул головой: что же те­перь, во всех врагов видеть? Это же Кир, курсант, че­ловек слова и чести. Или нет? Честь и Кир как-то не очень хорошо сочетаются.

— Ты видел кого-нибудь из наших? — спросил Леке, просто чтобы не молчать.

— Нет. — Кир тряхнул головой, и у него задергалось веко. — Нас всего двое. Наверное, сначала отправили лучших. Интересно, какое задание получат остальные?

— Обычное. Взять высоту... найти и убить определен­ного человека... откуда я знаю? Вдруг такое же.

— Не думаю... Слушай, а вдруг им поручат найти и убить... нас?

Леке дернул плечом:

— Вряд ли. Зачем убивать лучших?

— А вдруг мы чем-то начальству не угодили? Как это называется?.. Проф-не-пригодность... Не нравится мне это. Давай вместе держаться, а?

— Опомнись. Хочешь навсегда остаться здесь? — Леке обвел Полигон широким жестом.

— А ты хочешь сдохнуть? — Голос Кира дрогнул.

— У меня есть задание, я должен пройти до конца. Если нет... готов умереть. Но не оставаться, не бегать всю жизнь.

— Леке, послушай... — забормотал Кир и перешел на шепот: — Тебе, наверное, повезло, а я такое тут ви­дел... кто-то будто наблюдает за мной. Сны снятся странные, а раньше — вообще не снились. Ты, смот­ рю, тоже один... Нам никогда не расположить к себе местных, Леке!

— Веди себя достойно. Приказ надо выполнять.

— Я ночую под кустом, как ползун, сплю вполглаза. Меня тут сожрут, точно знаю. Леке, не бросай меня! Моя смерть будет на твоей совести! Давай вместе, а? — Кир преданно заглянул в глаза.

Точно так же Вита смотрела, когда они уходили. Кир шагнул навстречу. Слишком осторожно шагнул, и Леке успел увернуться от ножа, направленного в горло. Схва­тил сокурсника за руку, дернул на себя, одновременно ударив лбом в нос, кулаком — под дых. Кир засипел и обмяк, на плечо закапала кровь из расквашенного но­са. Недолго думая, Леке рубанул его ребром ладони по шее — противник отключился.

Перевернув безвольное тело, Леке обшарил карма­ны, забрал пистолет, снял с предохранителя и прице­лился в голову недавнего соратника. Нажать на спуск — и всё, курсант Леке станет хуже мутафагов, хуже «мя­са». Гниль проникнет в него и выест изнутри. «Товари­щи, которых ты встретишь на Полигоне, — твои вра­ги», — вспомнил Леке, и его рука дрогнула, он отступил. Нужно втираться в доверие, убивать, грабить. Пять дней без правил. Точнее, правило здесь одно: все вра­ги, никому нельзя верить. Но потом? Как смотреть в глаза приятелям, зная, что они были готовы тебя при­резать за автомат?

Такова жизнь за пределами Цитадели. Привыкай.

Леке пятился и пятился, не от распростертого те­ла — от осознания. Потом развернулся и побежал на за­пад. Конечно же Кир очнется, но как будет жить даль­ше? А просто — уедет в другой гарнизон или останет­ся здесь, на Полигоне. Кир — не труп, чтобы за пару дней испортиться. Он всегда был с гнильцой, и удив­ляться нечему.

Леке прибавил шаг, стараясь обогнать мысли. Авто­мат висел за спиной, бил, подгоняя.

Интересно, как повел бы себя Гай? Тоже бросился бы с ножом?

У офицера Омеги не должно быть друзей и привя­занностей. Абсолютно свободны лишь те, кому нечего терять.

Споткнувшись, Леке успел сгруппироваться и пока­тился по иссушенной земле. Отдышался, перевернулся на спину и уставился на стремительно белеющее не­бо — над горами появился край раскаленного солнеч­ного диска.

Сейчас Кир, наверное, уже пришел в себя и на ка­рачках ползет умываться к ручью. Надо было сломать ему еще что-нибудь помимо носа, чтобы не мешал, а то ведь он упрямый, будет путаться под ногами. На миг пришла мысль, что Кир следил за ним и понял, где на­ходится тайник, но Леке отверг ее: по идее, схрон да­леко отсюда, и там он был один, это точно.

Пошатываясь, курсант повернул назад. Совсем от жа­ры мозги расплавились, он же за Витой шел! Воспоми­нания о ней были далекими и глупыми, но казались единственными настоящими. Вон два камня, похожие на нерукотворные ворота, узкая лазейка, тропинка ве­дет вверх. А вот и поляна... Взмахнув кожистыми кры­льями, с клекотом взлетел вспугнутый падалыцик и при­нялся нарезать круги в небе.

Посреди поляны зияла дыра — ктото попался в ло­вушку. Значит, ночью приходили волки, шастали во­ круг, выли... А Вита была тут одна, без оружия, жалась к стене и боялась, что не доживет до рассвета...

— Вита! — прохрипел Леке, но никто не ответил. — Вита?

Ктото попался в ловушку, и не возле камней, а неда­леко от пещеры. Леке двинулся вперед, ногами расшвы­ривая ветви и траву. Время будто остановилось, как во сне, когда нужно спешить, но не можешь сдвинуться с места. Лекса будто удерживали, оттягивали назад. Воз­ле самой ямы Леке зажмурился — пахнуло смертью. Нет, он не гибели боялся, а необратимости. Вита ушла, смог ла выбраться и ушла в деревню, ее можно найти; там, в яме, на колья нанизан волк. Еда. Мясо.

Вдох-выдох — разлепить веки — шаг вперед. Нет, в яме не мутафаг. Волосы волнами рассыпались по пле­чам, голова опущена, ноги подогнуты, растеклась лужа бурой крови. Правая рука судорожно сжимает кол, еще два кола торчат из земли позади спины.

— Вита? — позвал Леке, еще не веря.

Женщина не шелохнулась.

Тогда он, помогая себе руками, плавно соскользнул на провалившуюся траву и очутился за кольями, как за оградой. Потянулся к девушке, чтобы проверить, бьет­ся ли сердце, и отшатнулся: на него смотрели пустые глазницы. Падалыцики в первую очередь выклевыва­ют глаза.

Почему Гус не сказал ей, что тут опасно? Почему?!

Ярость ослепила, Леке принялся вырывать колья и выбрасывать наверх.

Смерть Виты была быстрой — хотелось так думать. Падая, она завалилась на спину, и колья пробили пояс­ницу, почки. Положив труп на бок, Леке уселся рядом и сжал виски. Его первая женщина, а он не смог ее убе­речь. Надо-то было — предупредить! Проклятый Гус. Убить. Размазать по стенке. Стереть в порошок!

Над головой, гортанно каркая, кружил падалыцик. Леке схватил автомат и дал по нему очередь, но про­махнулся. Тварь спикировала на скалы. Метнувшись в пещеру, он вышвырнул все Гусовы пожитки, нашел бо- лее-менее приличную шкуру, замотал в нее Виту и ре­шил прямо в яме забросать камнями. Хорошая будет мо­гила, глубокая.

Возле скалы была навалена куча камней, словно кто-то знал заранее, что так случится, и готовился. Леке склады­вал обломки в дырявую Гусову куртку, тащил к могиле и высыпал, стараясь не смотреть, как они укрывают женщи­ну, которая еще вчера была живой. Теплой. Настоящей.

Набирая очередную порцию камней, Леке наткнул­ся на чтото белое, копнул, еще копнул и принялся раз­гребать завал руками. Там были остовы, человеческие вперемешку с волчьими. Усопших не хоронят, отделяя кость от кости, — так закапывают туши, освежеванные и разделанные. Даже хрящей нет, и не обглоданы они — отделены. Под костями находились черепа — шесть штук, почти все проломленные.

Накатила вторая волна ярости, захлестнула и понес­ла. Очнулся он возле скалы, расквашенные костяшки кровоточили.

Убить!!! Тварь жить не должна! Леке уже не думал ни о Вите, ни о Кире, таскал камни и хоронил останки вме­сте с Витой. Когда во время боя погибало много наем­ников, их закапывали скопом, это