Серое небо, не троганное ветром.Ядовитой мглою вспухает дол.Бледный свет, как из мертвой глазницы,Освещает царствие мертвецов.Грозный рев Флегетона,[38]Как тысяча Ниагар.Расщелины исходят криками,За которыми — огненный самум.Раскаленные добела,Они в потоке — как камни в пламени,И тела их трескаются от жара,Словно глыбы первозданного льда.Верхом друг на друге, голые, дикие,Вздувшись похотью, вспенясь яростью,Они сливаются в адский хорОт подножья до гребня крутой плотины.Жирного старика оседлала голаяЖенщина, волосы в черном вихре,Распахнуты груди и распахнут пахВызовом своре похотливых грешников.Хор взвывает сладострастной болью.Эхо катится за багровый порог.Исполинский негрПринимает черной грудью белое тело.Несчетные взоры следят любовнуюБорьбу, хмелея от жажды. РевПровожает сплетшихся в струе огня,Подобно богам на их порфирных ложах.IIУстав от вечной сонности небес,От паутины, словно плющ, обвившейКурносых толстощеких херувимов,От тихого елейного покоя,От нищих, разленившихся под стенкой,От табака из пасторских раскуров,От Троицы, которая заснулаНа канапе под пенье старых дев,От этой всей лечебницы для бедных —Мы сами обрекли себя проклятьюИ сами выбрали себе вот этотПустынный остров, как корабль вверх килем,Чтобы всю вечность до конца концовЧудовищным потоком любоваться.