Стук барабанов вкруг эшафота.Эшафот крыт черным, как гроб.На нем машина. Доски разомкнуты,Чтобы вдвинуть шею. Вверху — острие.Все крыши в зеваках. Красные флаги.Выкрикивают цены за места у окон.Зима, но люди в поту.Ждут и ворчат, стискиваясь теснее.Издали шум. Все ближе. Толпа ревет.С повозки сходит Капет, забросанныйГрязью, с растрепанной головой.Его подтаскивают. Его вытягивают.Голова в отверстии. Просвистела сталь.И шея из доски отплевывается кровью.
Черно-белые Альпы,[35] холодная земля,Воет южный ветер. Под облакамиСерое поле. Исполинский страхСдавливает день. Дыхание природыСтиснуто в кулаке. Под мертвою тишинойВнизу — Ломбардия. Ни травки, ни деревца.Тростник в пустоте не дрожит под ветром.Ни единая птица не мелькнет над землей.Далеко внизу выгибаются мосты,Ползут обозы. Слышно, как глухоВсплеснула вода. И снова безмолвенГрозящий день. Вот белый всклуб —Первая граната. И вот встаетБуря нового прериаля.[36]
Он словно блеет. Глаза его таращатсяВ тележную солому. Пена у рта.Он глотками всасывает ее сквозь щеку.[37]Босая нога свесилась через край.На каждом ухабе — встряска,Цепь на руках звенит, как бубенец.Слышно, как хохотом заливаются дети,Которых матери поднимают над толпой.Ему щекочут пятку — он не чувствует.Телега встала. Он смотрит и видитНа площади перед улицей — черный эшафот.На пепельном лбу проступают капли.Страшной гримасой перекосился рот.Сейчас он крикнет. Но не слышно ни звука.