Щупальца тумана проплывали рядом. Ей захотелось прикоснуться к одному, чтобы посмотреть — получится ли, но она боялась освободить свою руку, вцепившуюся в Эйдана мертвой хваткой. Наверху блестели звезды, а внизу волны бились о скалы, посылая мириады брызг во всех направлениях. Ветер качал верхушки деревьев, казалась, что они машут ей.
Александрия почувствовала себя замечательно. Ей не было страшно. Тяжесть, которая ее угнетала, вдруг исчезла и она стала смеяться, по-настоящему смеяться. Этот звук заставил сердце Эйдана остановиться. Его руки еще сильнее прижали ее. Ему хотелось всегда слышать звук ее смеха. Ее аромат, ощущение ее тела, все это рушило его контроль, пробуждая в нем зверя.
Она мгновенно почувствовала изменения в нем. Ощутила, как его тело напряглось, и он сильнее прижал ее к себе. Мгновение, и они оказались на балконе его дома, который выходил в сторону частных домов. Ноги Охотника коснулись пола, но он не опустил ее, с легкостью внеся внутрь мимо резных застекленных дверей.
— Эйдан! — В ее голосе послышался протест, панические нотки. Алекс не могла оставаться с ним. Он слишком сильно искушал, а она была слишком слаба, чтобы бороться с этим, ее эмоции были слишком сильны.
Его губы мягко прикасались к ее векам, щекам.
— Разве я не говорил тебе, что ты должна мне доверять? — Он устроил ее у себя на коленях, укачивая ее, словно в люльке. Она была так близко к нему, и все для него, казалось, не имело значения, кроме потребности в ней. Между ними не было тайн. Она могла легко соединиться с его умом и найти там всю необходимую информацию.
Александрия испуганно вздрогнула. С ним было что-то не так, он сильно изменился с того момента, как разбудил ее. Эйдан даже смотрел на нее совершенно по-другому, словно она была для него единственной, и он имел неоспоримое право на нее. Была нежность, но и твердая решимость, уверенность, цель. Она прикоснулась к его лицу дрожащими пальцами.
Ночь только подчеркивала его мужскую красоту, густая масса рыжевато-коричневых волос ниспадала на его широкие плечи. Девушка видела его длинные ресницы, изящный нос, четко очерченный подбородок, твердые грубы.
— Соедини свой ум с моим. — Прозвучал мягкий приказ.
Она напряглась и покачала головой. Ее жизнь уже никогда не будет прежней, она изменилась навсегда. Интуитивно, она чувствовала, что он все сильнее и сильнее затягивает ее в свой мир. Ей придется как-то с этим справиться.
— Нет, Эйдан. Я не хочу этого.
— Я только хочу покормить тебя,
Александрия стала бороться против сильных объятий. Ее мозг был в панике. Живот скручивало. Сердце бешено стучало. Потом все резко изменилось — она почувствовала жаркое сексуальное напряжение между ними, которое только увеличивалось. Она постаралась заглушить низкий стон, который пытался соскользнуть с губ. Это была не она. Этого не могло быть. Чтобы она захотела мужчину? Чтобы ее ум и тело изнемогали от желания? Она никогда не желала никого кусать, от мысли о прикосновении губами к его груди и шее тело сжималось и начинало пульсировать в ответ. Жар сжигал ее, чувственное наслаждение поднималось к пику. Всего этого она никогда раньше не знала.
— Соедини свой ум с моим. — Снова прошептал он, эти слова были точно ласка. Его язык нежно дразнил ее кожу над пульсом, все ее тело напряглось в ожидании.
В отчаянье она поступила так, как он хотел. Разум Эйдана застилал туман из жара, голода и необходимости. Эротические картины появлялись у него в голове. Его рот и язык ласкали ее кожу все ниже и ниже, в то время как его руки расстегивали кнопки на свитере. Она окунулась в сильный жар, голод, потребность. Ее кожа стала очень чувствительной. Она услышала свой стон, почувствовала, как к ее обнаженной груди прикасается прохладный воздух.
Он прикасался к ней, лаская руками ее ребра, скользя по мягкой коже ниже груди. Охотник нежно покусывал ее шею, шептал что-то непонятное. Его рот опустился вниз к одной груди, чувственно покусывая ее, бархатный язык ласкал твердый сосок.
— Я твой Спутник жизни. Возьми от меня то, что тебе нужно. Ешь,
Она почувствовала его губы настолько близко, что это вызвало в ней жаркие, эротические и непривычные ощущения.
Алекс закрыла глаза. Она перенеслась в мир мечты. Ее тело отяжелело — оно было непривычно к тем желаниям, что раздирали ее также отчаянно, как и голод. Он расстегнул рубашку, и они стали еще ближе, соприкасаясь обнаженной кожей. На мгновение он удержал ее, наслаждаясь ощущением нежного, мягкого, сливочно-белого тела рядом со своими твердыми мускулами. Подняв руку, Эйдан прижал ее голову к своей груди.
Его сознание отразило ее необходимость питания, усиливая ее до тех пор, пока красный туман не стал застилать все вокруг. Щека девушки скользила по его сильным мускулам, чувствуя мышцы и сухожилия под кожей, вдыхая аромат его крови, жизни. Она чувствовала, как его тело стало больше и напряженнее от желания. Медленная, чисто женская, улыбка заиграла на ее губах. Ее язык наслаждался его кожей, ароматом — мужским, пряным.
Мышцы Эйдана напряглись от прикосновения. Он сжал зубы и плотно прикрыл глаза, пытаясь совладать с требованиями тела. Алекс была словно жаркий шелк и огненная молния, обжигая своими прикосновениями его грудь. Она стала ласкать его живот, опускаясь все ниже и ниже, мучая его невыполнимыми обещаниями. Ее язык дразнил, танцуя на его коже, пока он не стал думать, что сошел с ума.
В Александрии пробудилась природная чувственность, увеличиваясь за счет крови Карпат, струившейся в ее венах. Эйдан был ее Спутником жизни, и, несмотря на то, что она отказывалась признать это, ее тело хотело его, нуждалось, жаждало. Ее природные барьеры отошли в сторону, равно как и гуманность была сметена потоком страсти. Ее кровь закипала и манила его. Ее тело невольно перемещалось до тех пор, пока не прильнуло к нему, кожа к коже, без границ и помех в виде одежды. Ее ум запутался в сознании Охотника, словно в силках, сплетая все мысли вместе. Чего хотел он — того желала и она. Что было необходимо ей — в том нуждался и он.
Ее язык ласкал его пульс, гладя мышцы на шее. С громким стоном он откинул голову назад. На его коже выступили капельки пота, тело набухло в диком желании, а джинсы стали слишком тесными для его тела, рвущегося на волю. Ее зубы покусывали его легко, но настойчиво. Дрожь прошлась по всему его телу от головы до пят, кровь пульсировала от желания, превращаясь в расплавленную лаву, готовясь вырваться на поверхность. Эйдан желал ее более чем кого-либо за все столетия своей жизни. Его руки сжались сильнее. Он нагнул голову и стал прикасаться губами к ее волосам, закрытым векам, лбу.
Он неровно дышал, из горла вырывался звук: что-то среднее между хрипом и стоном, отчаянной попыткой остановить крик. Все его тело напряглось, когда раскаленная добела боль прошла через все его тело, сменяясь невыразимым удовольствием, затопившим каждую клеточку его тела. Ее зубы прокололи его кожу и глубоко вонзились, а его кровь потекла в нее, когда ее губы затрепетали в чувственном безумии, питаясь. Эротично. Горячо.
Ее рука прошлась по его груди вниз, лаская плоский живот, еще ниже, по золотистой полоске волос, пока кончики ее пальцев не коснулись пояса его брюк. Эйдан переместил свой вес, пробуя облегчить напряжение под натянутой ширинкой, сковывающей пульсирующее тело. Ему отчаянно нужно было успокоиться.
Его острые клыки касались языка, а рот наполнился слюной. Пока она кормилась, он наслаждался ароматом ее волос. Это было так эротично, что все остальные опыты сексуальных отношений, которые были у него на протяжении веков, блекли в сравнении с этим. Он неосознанно укусил ее за плечо, на месте где Карпатцы веками оставляли метки своего влияния, это был инстинкт чистой воды, о котором он до этой поры не знал. Его тело напряглось и вспотело, стало пульсировать дикой потребностью, сгорая в огне.
