Ее улыбка получилась слегка натянутой.
— Ты собираешься доставлять мне кучу неприятностей своими шовинистскими наклонностями?
Он рассмеялся в ответ.
— Я только подумал, что ты доставишь мне кучу проблем своими независимыми взглядами.
Она вздернула подбородок.
— Ты слышал такое слово, как компромисс? Ты понимаешь его смысл?
Он выглядел задумчивым, точно обдумывал свой ответ.
— Как я понимаю, компромисс означает, что ты делаешь все, что я сказал, и как только я сказал, так?
Александрия толкнула твердую стену его груди.
— Ты можешь об этом только мечтать, мистер Сэвэдж. Но этого никогда не будет.
Он прижал ее руки к ее бокам, а сам уткнулся носом в макушку.
— Мы посмотрим, любовь моя. Мы посмотрим.
Смеясь, Александрия отошла от него и стала одеваться. Рассвет уже окрасил небо, а вслед за ним придет и этот ужасный летаргический сон, с которым она уже успела познакомиться. Она хотела увидеться с Джошуа, чтобы провести обычное утро со своим братом. Одеть его, покормить, потратить все свое время, пока он не ушел в школу.
Эйдан позволил ей избегать его, сохраняя иллюзии, пока это было возможно. Ему нравилось видеть ее счастливой, и после того вызова вампира у него было плохое предчувствие. Это существо замыслило что-то гадкое. Он остался один из всей группы, прибывшей в город, терроризируя население и заставляя полицию охотиться неизвестно за кем. Этот вампир не был глуп. Он сначала изучил Эйдана, его сильные и слабые стороны, а уж потом послал вызов. До чего могла добраться эта нежить?
Охотник плавно и молча двигался через весь дом, проверяя каждый выход, окно и путь, который мог привести в дом. Каждая гарантия[11] была на месте. Дом был неприступен, даже когда он сам будет спать в своей спальной палате внизу в земле. Нет, вампир не смог бы нанести удар по дому. Тогда где?
Он пошел на звук удара мотыги и нашел Стефана в огромном саду. Каждый раз, когда он был расстроен или утомлен, Стефан начинал ухаживать рьяно за растениями.
Когда Эйдан присоединился к нему, он отложил мотыгу и обратил все свое внимание на него.
— Ты тоже чувствуешь это? Я почувствовал беспокойство, засыпая вчера вечером. — Он говорил на их родном языке — еще один знак того, что он обеспокоен.
— Вампир завывал вчера вечером, посылая мне прямой вызов, чтобы отомстить. Я сорвал их планы, какими бы они не были, а сейчас оставшийся в живых пытается уничтожить меня. И когда он предпримет попытку, я не знаю.
— Это произойдет через одного из нас, — грустно сообщил Стефан. — Мы — твоя Ахиллесова пята[12], Эйдан. Всегда были ею. Он может выудить тебя, используя Мэри, мальчика или меня. И ты знаешь, что он так и постарается сделать.
Эйдан нахмурился.
— Или Александрию. Я боюсь ее реакции на то, что должно произойти.
— Она очень сильная, Эйдан, очень отважная. С ней все будет хорошо. Ты должен верить в свою Спутницу жизни.
Эйдан кивнул.
— Я знаю, что у нее в уме и сердце, но хочу ее счастья превыше всего. — Он выдавил грустную улыбку. — Я до сих пор не забыл, как много лет назад пришел на помощь Михаилу. Он встретил свою суженную, она была человеческой женщиной. Она была очень решительна. Я не забыл, как сказал, что он должен лучше заботиться о ней, вынуждая ее во всем подчиняться ему, чтобы она всегда была в безопасности. Мы не имеем права терять ни одну женщину, ты знаешь это. Но она была так необычна для меня, так отличалась от нашего вида. Я поклялся, что когда найду свою Спутницу, то не буду поступать как Михаил и соглашаться с ее желаниями. И, все же, сейчас я не могу стоять и смотреть на горе в глазах Александрии. Мне становиться плохо, когда ей больно, или она расстроена.
Усмешка скользнула по лицу Стефана.
— Ты влюблен, мой старый друг, а это изменяет всех, даже лучших мужчин.
— Даже Грегори Темный позволил своей Спутнице сохранить свободу, когда та испугалась его. Как сделать женщину счастливой и одновременно защищать ее? — громко размышлял Эйдан.
Стефан пожал плечами.
— Ты живешь в современном мире, Эйдан. Здесь женщины сами управляют своими жизнями. Они сами принимают решения и, в общем-то, своими решениями делают из нас ненормальных. Добро пожаловать в двадцать первое столетие.
Эйдан покачал своей головой.
— Она думает, что будет
— Если она хочет работать, Эйдан, то какой у тебя есть выбор, чтобы не допустить этого?
Золотые глаза вспыхнули.
— У меня есть выбор, Стефан. Есть линия наименьшего сопротивления — немного потолковать с мистером Ивэном. Я уверен, что смогу убедить его посмотреть на вещи под моим углом.
Стефан рассмеялся.
— Хотел бы я иметь такой же талант, Эйдан. Это было бы весьма удобно для некоторых моих деловых контактов.
— Не позволяй Джошуа сегодня ходить в школу. Вампир, по всей вероятности, попробует нанести удар через него.
— Я согласен, — сообщил Стефан. — Мальчик наиболее уязвим.
— Задействуй снова Винния и Руфуса. Оставь их на несколько дней, — приказал Эйдан. Он взглянул на небо через свои темные очки. — Опасность придет сегодня.
Стефан кивнул, соглашаясь.
— Я буду внимателен. В это время не будет никакого огня, чтобы уничтожить все, что мы построили. — Он посмотрел себе под ноги, все еще стыдясь прошлого случая, хоть он и случился не по его вине.
Эйдан хлопнул его по плечу.
— Без тебя никто бы не выдержал тот день, даже я. — Он был в безопасности, спал в земле, но потеря семьи сломила бы его. Из-за того случая, когда несколько лет тому назад один из вампиров использовал человека, чтобы заманить их в ад, а он беспомощный лежал в земле, Эйдан усилил свои гарантии и знания, увеличивая власть и способности. Никогда больше он не будет в таком состоянии, не имея возможности помочь тем, о ком заботился.
Смех Джошуа достиг его, этот мягкий и беззаботный звук изменил что-то в его сердце. Ребенок затрагивал его такими путями, какими никто другой не смог. Он был похож на Александрию, наполняя жизнь смыслом, и у него были такие же голубые глаза.
— Никто не навредит мальчику, пока я жив, — твердо пообещал Стефан.
Эйдан отвернулся. Он не захотел, чтобы Стефан, который хорошо знал его, понял, что эти слова наполнили его страхом. И даже, несмотря на всю свою силу, Эйдан был уязвим для солнечных лучей, а вампир мог использовать человеческих марионеток-любимчиков, чтобы воспользоваться той слабостью, которую приносил день. И даже не смотря на то, что он может бодрствовать в течение многих дневных часов, — подвиг, не присущий его виду, — Эйдан все равно должен будет оставить Стефана на несколько часов без помощи, а он больше не молодой мужчина. Эйдан не хотел терять друга, но не хотел лишаться и Джошуа.
Джошуа, смеясь, выбегал их кухни, а его белокурые локоны подпрыгивали.
— Помоги мне, Эйдан, она хочет меня защекотать до смерти. — Он побежал в их направлении.
Стефан загородил собой свои тюльпаны, пока Эйдан плавно перемещался, загораживая розы. Он
