ехал с таким пакетом и попал к белым... Так он знаешь что сделал? Весь этот пакет съел!
- Да что ты?
- Честное слово, съел! Там еще сургуч был - так и с сургучом вместе.
- Это здорово! - Одинцов задумался.
Васек снова пощупал свой пакет:
- А нам, в случае чего, тоже придется съесть, пожалуй...
- Да он толстый! - засмеялся Одинцов. - Как его есть?
- А как красноармеец ел? Думаешь, вкусно ему было?
Одинцов покрутил головой:
- Я один раз промокашку съел маленьким... Конечно, если придется...
Ребята замолчали.
К полудню ноги у них устали, оба приуныли и еле тащились по дороге.
- Хоть бы свистнуть один раз! Попробовать, что за свисток такой? сказал Васек, разглядывая подарок Мазина.
- Зайдем в лес и свистнем! - оживился Одинцов;
- Так нам сейчас крюк надо делать!
- Ну что ж такого? Свистнем по разу, а тогда за это пойдем побыстрей.
- Ладно.
Свернув с шоссе, мальчики побежали в лес. Выбрали тенистое местечко. Прислушались, оглянулись. Васек свистнул. Коля упал в траву и задрыгал ногами:
- Ох и свист!
Свист действительно был резкий, пронзительный. Одинцов тоже свистнул.
- Мы еще не в полную силу. А если в полную свистнуть - вот было бы!
Что было бы, никто не знал, но мальчики выбрались на шоссе довольные. Усталости как не бывало. На закате солнца дошли до того места, где когда-то пил из ручья Митя. Ребята влезли по пояс в водоросли, потом обмылись ключевой водой. Закусили и снова вышли на шоссе.
- Вот Жуковка виднеется... А нам еще в сторону километров пять.
Ноги стали утопать в песке. Попадались неубранные разбитые телеги, остатки легкового автомобиля, отлетевшие и утонувшие во рву колеса.
- Ведь это около Жуковки грузовик разбили... - шепотом сказал Васек. Здесь наши девочки ехали... Одинцов заморгал глазами:
- Знаешь, Васек, я их никогда не забываю и не забуду! А ты?
- Никто из ребят не забывает. Только не говорим... Что теперь говорить!
- А какие девочки были! Валя Степанова, Лида Зорина, Нюра Синицына... Самые лучшие люди из всего класса!
Васек кивнул головой.
- Если б хоть знать, что они не мучились, что сразу... - сказал Одинцов и вдруг остановился.
Впереди лежала груда железа. Около нее одиноко высился белый деревянный столбик.
Мальчики на цыпочках подошли к нему. Одинцов закрыл лицо руками и бросился в траву. Васек присел около насыпи, вытирая кулаком глаза. Не глядя друг на друга, мальчики нарвали цветов, положили на могилу.
- Давай тут, около них, и заночуем, - предложил Васек. - Все равно нам в лесу ночевать.
Мальчики залезли в перевернутую вверх дном разломанную машину. Долго говорили о девочках, вспоминали, как дружили и как ссорились с ними в классе.
- А мне всегда Нюра Синицына представляется... Я ее до зла доводил, придирался к ней, - изливал душу Одинцов.
- Она бы тебя простила теперь, если б знала...
Выговорившись, Коля заснул. Заснул и Васек.
x x x
По небу рассыпались мелкие звезды. Черной грудой лежал на дороге разбитый грузовик. Мальчики дружно посапывали, неудобно свернувшись под искореженной кабиной. Они не слышали, как хрустел в лесу валежник, как всхрапывал конь, осторожно переставляя копыта через поваленные деревья.
Мальчики не видели, как, пригнувшись к земле и прячась за обломками, перебегали через дорогу какие-то люди и, притаившись во рву, зорко вглядывались в даль.
Резкий, пронзительный свист разбудил обоих. Васек испуганно схватился за пакет. Одинцов вскочил, больно ударившись головой о железо.
С дороги грянули выстрелы, с треском разорвалась граната, застрочил пулемет.
Вспыхнуло пламя, где-то заржали лошади, раздались крики.
Мальчики, схватившись за руки, выглянули наружу.
На дороге, сгрудившись, буксовали машины, черным столбом поднимался дым, прорывались клубы пламени. Вокруг метались полицаи и солдаты. При свете огня можно было видеть, как они прыгали с машин на землю и падали под ударами напавших на них людей. Крики заглушались стрельбой. Мимо пылающего грузовика проскакал какой-то боец на гнедом коне. Неподалеку от мальчиков разорвалась граната. От страха они замерли, тесно прижавшись друг к другу. Когда стрельба затихла, они снова поглядели в щель.
Мимо ребят промчались телеги и, свернув в лес, запрыгали по ухабам. За ними ускакал конь. Под мышкой у седока торчали дула немецких автоматов.
На дороге остались пылающие машины и распростертые тела убитых полицаев и гитлеровцев.
Васек схватил за руку Колю Одинцова, и они, выбравшись из-под обломков грузовика, бросились в лес. Мальчики бежали, натыкаясь на кусты и деревья, обдирая об острые сучки ноги. Они боялись оглянуться назад, боялись остановиться, чтобы перевести дыхание. Наконец, споткнувшись о заросший мохом пень, оба упали. Позади них сквозь гущу леса просвечивало розовое пламя.
Васек сел, прижимая рукой спрятанный на груди пакет. Одинцов обхватил его за шею, прижался холодными губами к его уху.
- Что это было? - прошептал он дрожа.
Васек молчал, тяжело переводя дыхание. Потом снова вскочил и потянул за собой Колю:
- Уйдем подальше.
Утро застало мальчиков в глухом, неизвестном месте. Выйти на дорогу они боялись, блуждали по лесу. Говорили шепотом:
- Как она их... здорово!
- А обоз-то узнал ты?
- Тот самый.
- А на коне...
Мальчики поглядели друг другу в глаза.
- Мне показалось, это был... - прошептал Одинцов.
Васек схватил его за руку:
- Молчи!
К концу дня они увидели Жуковку. Обошли ее стороной - боялись фашистов.
В Макаровку пришли поздно вечером. В хатах горели невеселые огоньки. На улицах было пусто. Кое-где подвывали собаки.
Какой-то хлопчик указал хату Миронихи. Мальчики пробрались с огородов во двор.
- Заглянем раньше в окно - нет ли в хате гитлеровцев, - решил Васек.
Коля Одинцов стал коленом на завалинку и прижался лицом к стеклу. Потом медленно сполз на землю, протер кулаками глаза и жалобно сказал:
- У меня, Трубачев, виденье... Там... Нюра Синицына!
Васек оттолкнул его от завалинки и полез сам.
За окном около стола сидела Нюра Синицына и что-то шила. Стекло звякнуло. Нюра подняла голову и увидела прямо перед собой приплюснутое к стеклу лицо Трубачева. Она вскочила, вскрикнула и бросилась во двор. Первый, кто ей попался, был ошеломленный Коля Одинцов. Нюра заплакала, обливая слезами его щеки. Потом бросилась к Ваську.
