соперникам чего-то там обломилось.
— Интересно было бы взглянуть, — заинтересовано ответила наука.
— А лучше — обменяться?
— Как там Николай Леонидович? Жив? Здоров?
— И даже рад, вот только голос сорвал. Побеспокойтесь о резервировании связи — электромагнитные возмущения неизбежны. Будьте готовы к любым неожиданностям.
— Всегда готов, — то ли бодро, то ли мрачно пообещал искушенный в науке сотрудник.
Генеральный исчез из эфира.
— Ну что, отцы-командиры, готовы вы к битве? — помолчав секунду, обратился он к военным чинам.
— В общем-то, да, — как-то несмело ответил один за многих.
— Тогда по машинам, дети мои, и прошу вас, придерживайтесь заранее оговоренного маршрута…
— Ты только погляди, отважный носорог, да они хотят подманить меня, точно так же, как и тебя, — обсуждая дела мирские, снова с конем заговорила Тень. — Они хотят, ты только подумай, поймать меня на тень не моей, заметь, а неизвестно чьей любви?!
Конь, естественно, на это ничего не ответил. Перестав быть единорогом, он снова превратился в всего лишь удобное средство передвижения.
— Они надеются, что одна тень сможет поглотить другую, — разгадала человеческую хитрость Тень. — Неужели они позабыли о законе сложения волн?
Конь снова промолчал.
— Мда. Похоже, с развалом Союза ухудшилось не только качество сборки, пайки, покраски, но главное — качество научной мысли.
И на это конь ничего не возразил, а, возможно, согласился.
— Так вперед же, бывалый Моноцерос! Подчинимся их скудной фантазии, сыграем по их несложным правилам…
— Подлетное время? — поинтересовался Геннадий Сергеевич, руководитель проекта.
— Они уже над нами, — доложил подполковник Рылеев, ответственный консультант-координатор за военную составляющую проекта.
— Не слышно, — чуть заметно пожал плечами руководитель.
— Мы в движении, а они идут поодаль. Взгляните, — указал в окошко на проблесковые вертолетные огни подполковник.
— Теперь вижу, — кивнул ученый. Ему не сиделось на месте — идея, что движущаяся система имеет больше шансов на продуктивное взаимодействие с подвижной областью неопределенности, могла и не сработать. Но гораздо опаснее было то, что эта идея вполне могла оказаться плодотворной, и тогда выходит, что они с легкостью могут погибнуть от этой не очень-то желаемой плодотворности. Хотя, взаимодействие с передвижной лабораторией в парке дало на удивление хороший результат и не привело к большим жертвам.
— Геннадий Сергеевич, — послышался радиодоклад одного из лаборантов.
— Слушаю вас, Борис!
— Акустики обнаружили несвойственную вибрацию, — заметно волнуясь, доложил тот.
— Фильтры? — сразу же уточнил светило проекта.
— Это… цокот, если возможно такое определение. Параллельным нам курсом мчится невидимый всадник.
— Только без мистики! Магнитных возмущений нет?
— Нет.
— Очень хорошо, — сказал Геннадий Сергеевич, — держите меня в курсе всех событий.
Колонна в десяток утыканных антеннами кунгов, не растягиваясь, охраняемая спереди и сзади двумя мигающими синими сигналами машинами, а с воздуха прикрытая двумя штурмовыми вертолетами, двигалась по окружной дороге Города Мертвых. В одном из кунгов, на вращающемся кресле, по-корабельному, цепью прикрепленном к палубе, и сидел Геннадий Сергеевич. По профессии строгий физик, но в душе непобежденный бытом лирик. Рядом с ним, в таком же закрепленном кресле находился бдительный, и что важно — несуетливый подполковник Рылеев, то и дело негромко проверяя связь с вертолетами, экипажами машин, постами наблюдения. Тут же, надежно пристегнутая к сидению ремнями, присутствовала некая особа женского пола, теоретически определенная Геннадием Сергеевичем как не очень понятный термин 'тень любви'. Благодаря своим долгим изысканиям и склонности к тонкой, не только теоретической, фундаментальной, но и к легкой, лирической мысли, он вычислил ее среди городского населения с точностью до этого самого определения, так что найти ее практикам из службы безопасности не составило особого труда. Именно на нее, как на пассивное излучение, и собирался сообразительный и не лишенный лирики физик подманить эту загадочную область неопределенности. Подобное стремится к подобному — решил он. Но… клин клином вышибают, возражали ему оппоненты, однако об этом он предпочитал не думать.
— Жизнь — в движении! — бодро объявил он по общей связи. — Друзья, наступает час икс, который или подтвердит, или положит конец идее фикс. Будьте внимательны, и прошу вас, соблюдайте технику безопасности.
— Всем пристегнуть ремни! — рявкнул в микрофон подполковник. — К бою, ребята! По местам стоять!
— Насмерть, — прикрыв микрофон и улыбнувшись молодой женщине, негромко пошутил Геннадий Сергеевич, гений парадоксов вдруг. — Интересно, а вы что думаете по этому поводу?
— Думаю, вы ошибаетесь, — улыбнулась в ответ пристегнутая к креслу. — Возможно, ваши предположения в какой-то степени верны, но вот с выводами вы, на мой взгляд, поторопились.
Казалось, ей был интересен не только подполковник Рылеев, военная выправка которого выгодно подчеркивалась полевой формой, но и весь этот рискованный эксперимент.
— Может быть, может быть, — не стал спорить с красотой ученый.
— Геннадий Сергеевич! — снова вышел в эфир взволнованный младший научный сотрудник.
— Спокойнее, Борис.
— Вибрация, она принимает рваный ритм.
— Наблюдаю небольшое магнитное возмущение двух нижних регистров, — донес еще один, новый голос.
— Держитесь за ручки кресел, коллеги, — весело прикрикнул в микрофон руководитель, — но не забывайте о своих обязанностях!
— Тепловые анализаторы в норме. Показания не выходят за рамки стандарта, — зазвучал третий доклад…
Изменение вибрации — это Тень, пришпорив коня, догнала колонну, и ударом бича, того самого, что так покорежил передвижную лабораторию Николая Леонидовича, сбила с задней машины синие мигалки.
— Черт! — выругался опытный водитель, удерживая слегка качнувшуюся от удара машину.
— Ты, кажется, прав, — поддержал его возмущение напарник, — взгляни.
Параллельным курсом, рядом с машиной скакал огромный черный конь. С их мест видны были только стремена и ноги всадника.
— Доведет нас наука до гробовой доски, — пожаловался напарнику на общую нелегкую сегодняшней ночью судьбу водитель и добавил газу.
— Держись! — выкрикнул напарник, заметив движение всадника в седле.
Бич опустился на капот. Капот смяло внутрь, а на дорогу посыпался развалившийся от удара двигатель. Машина клюнула и, перевалившись через покореженный нос, перевернулась и с треском сминаемого железа и звоном разбитого стекла обрушилась на крышу.
— Держусь, — уже в тишине ответил бывалый, вверх тормашками скрюченный водитель.
— Тормозить надо было — сразу, — из такого же перевернутого положения посоветовал напарник…
— Нет связи с задней машиной сопровождения, — проинформировал ученого подполковник Рылеев. —
