– В прямом смысле. Отсюда туда. Или наоборот.
– Не знаю, – честно сказал Легат. – Подходя тактически там или стратегически, может, и нужен. А может, и не нужен. Тем более, что они о нем что-то знают, иначе не караулили бы так…
Говорилось больше, чем хотел Легат. Но, здраво подумав, решил, что это спонтанное обсуждение может разъяснить вольным слушателям, а то и убедить их, что ход Легат с друзьями и вправду обнаружил неожиданно и без умысла, что никакие они не разведчики, не враги, не супостаты. Так, случайные туристы…
– Сдается мне, – сказал он медленно и раздумчиво: пусть слушают, пусть услышат, наконец, что они не врут. Они же, фигурально выражаясь, не знают о прослушке, они же думают, что одни… – Сдается мне, – повторил через паузу, – что была какая-то бяка с этим ходом, кто-то через него прорвался сюда, был заловлен и с тех пор ход охраняют.
– Это лодочник, что ли, охраняет? – усмехнулся Диггер.
– Он же приплыл. У него там какой-то звонок…
– Какой, в жопу, звонок, Легат? Ну, зазвенел, ну, зажглось что-то, ну, телефонировал он в Контору о тревоге… или, уверен, в Конторе свое оповещение есть, здесь фраера никогда не работали. Ну, догадываюсь, что звонок этот… или что в этой самой Конторе есть?.. оповещает службистов раз в… не знаю… раз в десять лет! Если мои сведения точны, то последним к этим воротам приходил Гумбольдт. А это было давно. Он заржаветь должен был, звонок этот!.. И Харон мне чего-то не по душе. Никакой он не лодочник, а, например, спецназовец на пенсии. А спецназовцев на пенсии не бывает…
Разговор шел в принципе допустимо, но Легат чуял некий перебор. И, видно, не зря чуял.
Дверь открылась, появился давешний серый «старшой», спросил:
– Пообедали? Претензии есть?
– Претензий нет, – браво сообщил Бур.
– Отлично. Товарищ Легат, вас просит товарищ Полковник.
– К его услугам, – сказал Легат и наказал товарищам: – Ждите. И до вас дело дойдет. Не так ли, товарищ капитан?
– Не могу знать, – ответил «старшой».
– А кофе здесь дают? – спросил наглый Бур.
– Дают, – подтвердил «старшой». – Я распоряжусь.
И пошли они по великому коридорному пути.
7
Полковник ждал Легата в полном параде. Говоря проще, в кителе при погонах с гербом.
– Пообедали? – поинтересовался.
– Спасибо, – ответил.
– Присаживайтесь…
Ох, это суеверное «присаживайтесь»! Здесь сказать «садитесь» значит заранее приговорить допрашиваемого. Великий, могучий, дву-, трех-, десятисмысленный русский язык!
– У меня к вам всего лишь пара вопросов, – сказал Полковник все так же вежливо и, кстати, на вполне достойном русском, что не норма для нынешнего (время Легата) и давешнего (время полковника и когда-то Легата тоже) офицерства.
– Внимательно слушаю, – подчеркнул Легат.
Ему было вольготно, теплые куртку и штаны он оставил в гостевой, сидел перед Полковником в водолазке и легких спортивных штанах, в коих ходил и в тренажерный зал – качать мышцу.
– Первый. Смогли бы вы привести более убедительные доказательства того, что вы действительно работаете в не коем органе власти на достаточно высокой должности? Второй…
– Простите, – хамски перебил его Легат. – Я так понимаю, что вы приняли за отправную точку дальнейшей беседы то, что мы с вами живем в разное время, разделенное четырьмя десятилетиями, верно?
– Вы правы, – подтвердил Полковник. – Именно принял за отправную точку.
– Представьте себя на моем месте. Как бы вы доказывали? Начертили схему структуры Службы Верховного? Перечислили фамилии, имена и отчества руководителей всех мало мальски заметных рангов? Описали бы структуру Правительства, тоже с именами? Но кто подтвердит, что вы… то есть я, представив вам эти данные, не сочинил их тут же на ходу? Или меня не накачали умной дезинформацией те, кто заслал нашу группу в Столицу? Как проверить-то? А вдруг я агент вражеской державы, коих у Страны в данное время было немало?
Странно, но Полковник засмеялся. Казенным таким смешком, сухим, как дощечка о дощечку стукнула.
– Я же не идиот, за которого вы, не исключаю, меня принимаете. Я плохо представляю себе вражеского агента, который выдает себя за пришельца из будущего. Поверьте, в истории разведки прецедентов не было. Я говорю сейчас с вами предельно откровенно, потому что… – Он на миг умолк, будто колебался: сказать – не сказать. Но закончил фразу: – Я не верю, а знаю, из какого времени вы появились здесь.
– Откуда?! – Легат искренне сорвался на вопль, ибо оторопел от услышанного.
– Об этом позже. Мне повторить вопрос?
– Не надо. Я готов написать и начертить все, что перечислил. Я даже не изменю ни Родине, ни долгу, ибо информация эта не секретна. Но что это вам даст? Вы сможете проверить?
– Смогу, – ответил Полковник.
– И сколько вам на все про все времени понадобится?
– Нисколько.
– То есть?
– То и есть… – Он достал из тумбы стола тонкую пачку бумаги… хотелось бы сказать, для принтера, но надо учитывать время: для пишмашинки. Еще – коробку с цветными, остро отточенными карандашами достал. – Рисуйте. Пишите. Если можно – не очень долго.
– А что, вы куда-то торопитесь?
– Возможно. Только не я, а мы, товарищ Легат. Ничего, что я назвал вас товарищем?
– Нормально, – не принял издевки Легат. – Я это слово не забыл, товарищ Полковник, оно мне по- прежнему дороже всех красивых слов. Как в песне… Полагаю, получаса мне хватит. Если вчерне. Вы не против, что вчерне?
– Нет, – качнул головой Полковник.
И начал рисовать схему Службы, как ее знал.
А Полковник достал какую-то папку с тесемочками, раскрыл ее и начал читать некий документ. Постранично.
Было тихо. Идиллия…
Легат успел за тридцать семь минут: отметил время на своем «Брегете» скромного белого золота.
– Извините за то, что задержался, но хотелось ничего не забыть… – передал пачку исписанных и исчерченных листов через стол.
Как и у каждого, кто хоть и умел быстро писать от руки, но чаще пользовался клавиатурой компьютеров, почерк у Легата был тот еще! Он и запоздал, потому что писал медленно, стараясь, чтобы буквы были худо-бедно различимы.
Полковник принял переданное, бросил взгляд, усмехнулся:
– Да уж…
– Уж как умею, – огрызнулся Легат.
Но Полковник уже работал. Читал Легатовы каракули, довольно споро читал, вопросов типа: «А что это за слово?» не задавал. Пожалуй, он, скорее, просматривал написанное – бегло и достаточно уверенно, и быстро откладывал просмотренные листы.
Если честно, Легат был в некоторой оторопи. Или его просто-напросто развели, заставив париться над списком – немалым! – фамилий-имен-отчеств, должностей и проч., или полковник был своего рода гений и мог, к примеру, легко прочитать письмена… кого?.. ну, допустим, майя или ацтеков. Первое казалось правдоподобней.
Да, еще! Он не считал себя изменником Родины, продавшим ее тайны за банку варенья и коробку
