– У нас с ним сложились очень добрые отношения, – развернуто ответил Легат.
– Помимо дела?
– И помимо дела – тоже.
– Ну, ты даешь, – похвалил его Командир, но особого восхищения Легат не услышал. – Когда вернешься к работе?
– Я пока работаю, Командир. Любое приключение должно иметь своевременный финал. Полагаю, что финал моего наступит максимум через несколько дней. И я на следующей неделе вернусь к своим обязанностям.
– Давай быстрее. Дел много… Хотя твой Усатый – он толковый мужик.
– Других не держим, – ответил Легат, поднимаясь с кресла. Явно протокольное собеседование пришло к финалу.
Он уже шел по традиционно унылой ковровой дорожке к дверям, как позади мерзко заверещала «вертушка». Легат машинально – до чего ж рефлекс силен! – тормознул и оглянулся: Командир поднес к уху трубку, произнес казенное «Слушаю!», впрямь послушал секунд двадцать, свирепо взглянул на Легата и поднял указательный палец: задержись, мол… Легат притормозил. Стоял у дверей, ждал.
Командир по-прежнему молчал в трубку, терпеливо кивал головой, потом ответил:
– Спасибо, конечно, но это не моя заслуга. Я ему передам, он как раз у меня.
Положил трубку, спросил:
– Чего это ты такого невероятного сделал? Директор прям-таки заливается?
– Не знаю, – сказал Легат, потому что не знал. – Раз хвалит, значит, чего-то ему от тебя или от меня надо. Правило старое, но его никто не отменял.
– А вот не сказал он, чего надо. Дифирамб спел и потребовал тебя на ковер. Лично к нему. В двадцать ноль-ноль ровно. Сможешь ровно?
– Смогу. – Легат взглянул на «Генеральские»: десять минут четвертого они натикали. Времени до восьми оставалось – хоть жопой ешь…
– Позвони потом, – сказал Командир.
Любопытно ему было.
– Я-то позвоню, – согласился Легат. – Только ты мобилу не отключай…
А ровно в двадцать ноль-ноль открыл дверь в приемную Директора, автоматически удивился странному наличию в ней некоего количества здоровых мужиков в серых костюмах и темных галстуках, праздно сидящих на казенных стульях, услышал от помощника уже привычное: «Проходите, вас ждут», толкнул нелегкую дверь и оказался в знакомом кабинете.
– Лейтенант запаса Легат по вашему приказанию прибыл, – почему-то именно так отрапортовал он и – осекся.
От неожиданности. Она же – реприманд.
Потому что в кресле напротив Директора сидел Премьер.
Привычный такой Премьер, только-только сошедший с казенной фотки: в темно-сером костюме, в светлом галстуке, со скупой улыбкой на тонких губах. Конторский «человечек», если термин Генерала использовать. Эвона как!
– Вольно, лейтенант, – сказал Премьер и встал. И руку Легату протянул. – Рад вас видеть.
Легат машинально подумал: не «познакомиться рад» сказал Премьер, а именно «видеть». Быть может потому, что вообще-то они были давно знакомы. Де-юре. Легат не однажды виделся с Премьером – в Крепости на всевозможных мероприятиях Службы: на «круглых столах», на встречах с видными соотечественниками, деятелями того-сего – от культуры до религий, а еще и в школах, в научных и учебных институтах виделся, руку пожимал, но формально Премьеру представлен не был. Именно – виделся!
Потому что субординация. Синонимы: повиновение, подчинение. Что есть правда…
– Садитесь, господин Легат. – Премьер показал на кресло за столом рядом с Директором и напротив себя.
Логично. Он хотел видеть собеседника, а что Легат таковым окажется – какие сомнения! Реприманд репримандом, а сообразительности Легат не утерял. К месту и ко времени все всплыло: и просьба Полковника «взять с собой в семидесятый некоего человечка», и предложение постараться назначить поход на воскресенье, и, кстати, неожиданный и отличный повод для сего похода – посиделки на даче у Очкарика.
Хотя о посиделках надо будет поговорить специально: вдруг да не захочет Премьер лишних людей видеть? Так сказать, сверх протокола. Он такой…
– Расскажите мне, пожалуйста, о том, как вы нашли тоннель? – Премьер сразу взял быка за рога. Гуманные и нежные англосаксы к этой поговорке добавляют для вящей пунктуальности: а человека – за язык.
Легат рассказал. Постарался сделать это кратко и точно. И к черту подробности!
– Очкарик дал согласие на мой визит к нему?
– Дал. Но, простите, не буквально на ваш. Он ждет у себя некоего человека, курирующего данный проект с нашей стороны.
– Мне доложили, – сказал Премьер. – Разумный вариант. Насколько я знаю, такой человек существует в реальности? – взглянул на Директора.
– Так точно, существует.
– Вы, господин Легат, настаивали на визите именно в воскресенье. Почему?
– Потому что именно в воскресенье Очкарик пригласил меня к себе на дачу. Прямо с утра. Там, насколько я понимаю, еще будет давний и близкий друг Очкарика.
– Кто он? Знаете?
– Только заочно. Некто Мужик. Я слышал, что он занимает какой-то неконкретный пост в аппарате правительства, советник премьера, кажется, и курирует внешнюю торговлю. Как именно курирует, не могу сказать. До сих пор он существовал вне моего задания, я им не интересовался…
Директор счел необходимым вмешаться:
– Вы помните, господин Премьер, это он помогал Гумбольдту выйти на Очкарика.
– Да, помню. Он знает о проекте, так?
– Знает, – ответил Легат. – Но абсолютно не вмешивается.
– А кто еще предполагается быть?
– Насколько я понял, больше никто не предполагается. Очкарик сказал только о Мужике.
– Это хорошо, – подвел черту Премьер. – И обстановка неформальная, и посторонних нет.
Легат не мог не прокомментировать сказанное. Про себя, вестимо, прокомментировать, не вслух же: а откуда бы взяться посторонним в строго охраняемой зоне? Приглашенных самим Очкариком посторонними считать вряд ли можно. Его дом, кого хочет, того и зовет. В том числе и Легата с «куратором проекта».
Сорок лет прошло, а у этих «строго охраняемых» ничего в менталитете не изменилось. Разве что понтов стало больше…
– Когда выход? – Премьер перешел к подробностям «визита».
– Он нас ждет в десять. Ну, можно немного опоздать…
– К Председателю Конторы опоздать? – В голосе Премьера звучало изумление, именно так!
И что в том странного? Контора, как и Армия, приучает людей к точности, поэтому изумление Премьера объяснимо. Ладно – начальник вправе припоздниться, что, кстати, с Премьером случается. Но опоздать к Начальнику!.. Да, для Премьера, которой в душе неизбежно был и оставался Полковником той Конторы, время «десять ноль-ноль» никак не может мягко и плавно превратиться в «десять двадцать», к примеру.
– Он знает, что путь в тоннеле не всегда предсказуем. – Легат взялся опустить ситуацию. – Но попробуем успеть. Господин Премьер, путь под землей не очень долгий, но неудобный. Темнота черная, пыль, обломки плит… Первый раз я одолел его за три с лишним часа. Теперь он занимает у меня около полутора. Не потому что я такой способный, а потому что путь уже назубок выучил…
– За меня не беспокойтесь, – суховато перебил Премьер. – Полтора часа, говорите? Должны уложиться. Выход, насколько я знаю, около Парка? Оттуда до дачи далеко?
– Воскресенье, утро, семидесятый год… – Легат позволил себя мягко улыбнуться. – Максимум –
