Глава 6
За следующие две недели нам вшестером удалось навести подобие порядка в библиотеке. Немало помогли оба оборотня, чисто по мужски, решавшие силовые и времяёмкие задания с помощью магии. Нам оставалось „только“ рассортировать книги и поставить в ряд, а мне — указать, куда именно я их хочу поставить. Поначалу я отнеслась к этой идее скептически, зато потом оценила преимущества колдовства в полной мере, а, попутно, пролистывала кажущиеся близкими по тематике тома, но о путешествиях между мирами информации не нашла. Тот же Мор, кстати, в похвальном порыве „помочь боевому товарищу“, сотворил для меня светляк, заливающий помещение ярким дневным светом, и оба братца от души повеселились, наблюдая за моими попытками загнать его по окончании работы в шкатулку полотенцем. Надо ли добавлять, что от полотенца практически ничего не осталось?
Скучать не приходилось ни секунды. К тому же, Маркин всё-таки показал мне ещё раз их „научный“ кабинет, где они изучали и восстанавливали досмертные записи. Как оказалось, замок перенёсся в Мальву вместе с ними, только вот пергамент очень пострадал, и архив приходилось склеивать практически из пыли.
— Кто же этим занимается? — на учёного Мар не походил ни по характеру, ни по складу ума.
— Мор, конечно, — тот посмотрел на меня, как на недалёкую девчонку. — Он их при жизни с папой составлял, потом один, а потом и тут, пока мёртвая вода не закончилась. Ну и потом, иногда.
— Это как? — меня уже выставили из кабинета и мы вернулись назад в библиотеку, а я всё не могла успокоиться. — Моррин, как можно лапами что-то написать так, чтобы потом ещё и прочесть удалось? Или ты в зубах перо держал? Требую демонстрации.
Воррок-старший, выглядевший намного здоровее, нежели две недели назад, оторвался от изучения какого-то фолианта, найденного лично мной в пыльном углу не далее, как позавчера, и озадаченно уставился на меня своими желтыми глазищами, отбросив назад длинную прядь волос. Хорошо, что я уже успела привыкнуть к его новому облику и не тормозила, как поначалу. Так, клинило иногда, но в приемлимых масштабах.
— Почему лапами? Это ты опять в критику ударилась? Что на этот раз? Почерк не устраивает?
Ну, водился за мной такой грешок. Когда мне надоедала серьёзная мина старшего оборотня, я начинала его всячески доводить.
— К почерку претензий нет, — и впрямь, всерьёз придираться к каллиграфически выписанным рунам было бы вопиющей несправедливостью. — Отсюда вопрос — кто писал?
— Сам он и писал, — вмешался Мар. — Во время лунного затмения Мор мог перевоплотиться на пару дней. Ну, и когда вода была, разумеется.
— Так что? — прищурилась я, — Подожди я чуток с полевыми работами, то подошёл бы как воспитанный человек и нормально объяснил суть проблемы, вместо того, чтобы на дерево загонять?
— Придушил бы я тебя, и дело с концом. С твоей панамкой, — захлопнул книгу оборотень. — Да и сейчас иногда очень хочется, да всё руки не доходят.
— Запиши на бумажке, — посоветовала я. — В твоём возрасте, до склероза — один шаг, и тот неполный.
— А ремнём? — прищурился потенциальный склерозник. — Даже юбку задирать не понадобится.
Население замка, кстати, между делом уже привыкло к моей манере носить обтягивающие брюки, единственное, что удалось отвоевать Маре — это платье за ужином. Тут она стояла насмерть.
— А на шапку? — дежурно отозвалась я.
— Вот-вот. Подумай о платье в таком разрезе. И прилично и наказать проблематично, — упомянутая Мара вплыла в библиотеку и уселась на край письменного стола.
Когда я их видела вот так втроём, становилось особенно заметно, насколько они не люди. Вроде, по антропоморфным признакам заметных отличий и нет, красивы каждый по разному, у меня каждый день эстетический шок случается. Шок проявлялся в виде ощущения хорошего удара под дых при виде Мора (это если без моральной подготовки встретить), а Мару, так я вообще бы на картине запечатлела, будь у меня талант в наличии.
Это на первый взгляд. А по мелочам… Прикус явно нечеловеческий: идеальные, радующие Голливудской белизной, зубы, по первости, шокировали слегка удлиненными резцами на обеих челюстях (на нижней они были чуть покороче), а они их ещё и выпускали по мере необходимости, как и когти. Это выборочной трансформацией называется. Кожа тоже отличалась от моей полным отсутствием какой-либо растительности, кроме как на голове (я в своё время Маркина очень хорошо рассмотрела, пока он передо мной голышом разгуливал), повышенной упругостью, а температура тела по моим прикидкам приближалась градусам этак к сорока одному (для констатации двух последних фактов я нахально облапала Мару, воспользовавшись первым же удобным случаем). И ещё эти их глаза: одинаково жёлтые, с вертикальным зрачком и прямыми волчьими ресницами. И светились в темноте. Мар меня как-то почти до обморока перепугал, когда я вошла в библиотеку, а он там книжку читать изволил. Без света, разумеется.
Я потому себе строго настрого запретила и думать о том, чтобы понравиться одному умнику. Особенно учитывая вторую (или первую?) ипостась. Я, конечно, девушка современная, но не до такой степени. Хотя странно это. Воррок-младший, к примеру, не вызывал у меня вообще никаких эмоций. Да, красавчик, да, брюнет (а я их всегда любила), а вот нет. Смотришь, как на картину в Эрмитаже и всё.
— По поводу панамки, — чёрт меня дёрнул рассказать анекдот про Красную Шапочку. Помните — бабушка, почему у тебя такие большие уши, и так далее. Так вот. После заключительной фразы „Это не хвост — сказал волк и густо покраснел“ в библиотеке воцарилась тишина, которую пару секунд спустя взорвал грохот опрокинутого кресла. Потом Маркин сдавленно хихикнул и тут же сделал вид, будто закашлялся.
— Оказался бы хвост, не пришлось бы триста лет у бочки с мёртвой водой отираться, — бесстрастно прокомментировала Мара, продолжая индифферентно сидеть на столе.
Я с удивлением воззрилась на сжавшего кулаки Воррока-старшего. Тёмная краска медленно заливала точёные скулы, поднимаясь ко лбу. Жёлтые глаза полыхали очень неприятным светом.
— Кто посмел… — кое-как совладав с собой, он очень спокойно поставил кресло на место.
— Мор, она же не знает, — заступился прокашлявшийся Мар.
— Алёна, не важно, откуда тебе эта история известна, но в моём доме я приказываю её никогда не упоминать.
— Да что случилось? — продолжая сидеть на полу (да, села, да, испугалась) спросила я. — Это всего лишь шутка.
— Шутка?! — прошипел Моррин, сняв выросшими когтями стружку с морёного дуба, из которого был сделан стол.
— Ну да. Анекдот. Вот смотри, есть история про Машу и трёх медведей. Потом садятся трое умников, типа нас, напиваются, и история заканчивается на „Гасите свет и всем спать“.
— Это как? — заинтересовалась Мара, совершенно не впечатлившись вспышкой брата.
Я рассказала, начав с предыстории.
Маркин хихикнул громче.
— А есть анекдоты про Красную Шапочку, — продолжила я.
— Больше предупреждать не буду, — горка стружки на полу заметно увеличилась.
— Там не про хвост, — заверила я и, покопавшись в памяти выудила ещё один.
„Куда? — спросила Красная Шапочка. — В корзинку, что ли? В шапочку?“ — я изобразила, будто полирую ногти.
Несколько мгновений все трое молчали. Первым заржал Мар, за ним — сестра. Уголок губ Моррина дёрнулся вверх. Потом он фыркнул и слегка расслабился. По крайней мере, когти втянул и больше меня не пугал.
За ужином я потребовала ввести меня в курс дела.
С молчаливого согласия старшего брата, роль рассказчицы на себя взяла Мара.
Как много скрывают и недоговаривают сказки.
Давным давно, жило-было приличное племя волков. Охотились себе, исполняя положенную им роль „санитаров леса“ и людей избегали. Вот только проживала в том же лесу умная и злая ведьма с научно-
