Маркину, который церемонно его принял. Я перестала вообще что-либо понимать.
— Разумеется, необходим разговор наедине, чтобы окончательно прояснить все подробности, — вежливо предупредил Моррин. — Особенно в том, что касается другой ипостаси.
Конечно, конечно, ничего другого ему и в голову не приходило, это очень важная деталь. Меня аж затошнило от обилия сахара в голосе гостя, который, закончив с основной целью этого балагана, переключился на Мару.
— В свою очередь, я, — Ноэль прямо-таки обнял взглядом застывшую изваянием девушку. — Хотел сделать предложение союза Вашей прекрасной сестре.
Вновь последовал список прилагаемых к этому благ и почестей.
— Я, к моему неизмеримому горю, недавно овдовел, и до тех пор, пока Ваша невеста — он поклонился Маркину. — Не повзрослеет (девочке не исполнилось и трёх лет), вынужден один нести бремя ответственности за свой народ. Но при виде такой неописуемой красоты моё горе меркнет, а в душе горит огонь надежды.
Я физически чувствовала, как электрочайником закипает стоящий с парадно-невозмутимой физиономией правитель эльфов.
Мара изобразила светский реверанс.
— Это честь для меня и моей сестры, — заметил неявно — но я-то его знала, провокатора — развлекающийся оборотень. — Но я не могу решать за неё. У нас, видите ли, другие традиции, и принуждению в них нет места.
Честное слово, если бы он де Жеводана прямым текстом послал, не получилось бы понятнее.
Тут Мара отколола такое… Наверное, роман так на ней сказался.
Повторно присев в реверансе и продемонстрировав гостю глубокий вырез платья, она цветисто (да так, что он уже начал расплываться в улыбке, решив, что она вся согласная, а у Зариэля повалил пар из ушей) поблагодарила его за оказанную честь. А потом с ходу сообщила, что, к сожалению, вынуждена ответить отказом, так как — цитирую: „не способна ответить на чувства высокого гостя, потому, что предпочитаю блондинов“.
Сказать, что онемели все, значит ничего не сказать. Даже я едва не стукнула себя отпавшей челюстью по колену. Мор беззвучно трясся от хохота, сохраняя, впрочем, серьёзное выражение лица, Мар застыл статуей „Новоиспечённый жених с документами в руках“, Зариэль, похоже, был близок к инфаркту, в задних рядах тихо укатывались Мириэль на пару с Ориэлем. Тесная дружба алхимика с полусуккобом уже начинала внушать мне некоторые подозрения.
Изобразив разочарование и „благородно смиряясь с отказом“, де Жеводан свернул церемонию, и мы с Марой откланялись, а мужчины отправились прояснять ситуацию с другой ипостасью.
До моих покоев мы чудом добрались на подгибающихся ногах, честно сдерживаясь, дабы не заржать, и только надёжно заперев за собой дверь, дали волю дикому хохоту.
— Ну и павлин, — сбросив босоножки простонала девушка. — Такому не то что руку отдать — ручку от двери доверить жалко.
Отсмеявшись, я задала вопрос, зудевший не хуже комариного укуса.
— Почему, интересно, он сватал дочь за Маркина? Нелогично. Вожак же Моррин.
Брови Мары взлетели до причёски.
— У нас, вообще-то полигамия не в чести.
Смеяться разом расхотелось. Не невеста, так жена. Где, скажите пожалуйста, он её прячет? И ведь ни одна скотина не проговорилась, как будто так и надо.
Так, загостились мы тут что-то, пора и честь знать.
Я начала осторожно отступать к дверям, чувствуя себя не то что униженной — опущенной ниже уровня заводской канализации. Домой, а там утоплюсь, как полагается. Если, конечно, не передумаю, что намного более возможно. Свою миссию в этом мире я так и так выполнила на все триста процентов.
— Ты что? — Мара поймала меня в дверях, когда я уже успела отпереть замок.
— Мне домой пора, — я спрятала глаза куда подальше.
— С чего такая спешка? — подняла она брови.
— Что-то не хочется с мадам Воррок встречаться. Помолвку деверя она всяко не пропустит, — вынужденно призналась я, выруливая в коридор.
— Ты головой не ударялась? Может, Риану позвать? — девушка с неженской силой втащила меня назад в апартаменты, прислонилась спиной ко вновь прикрытой двери и, прижав пальцы к вискам, негромко, но угрожающе позвала:
— Мор, иди сюда немедленно!
— Мара! — я, как никогда, была близка к истерике. Ненавижу всякие объяснения, тем более такого рода, да и вообще — хватит с меня. — Отойди, пожалуйста, от двери.
Как подругу я её не стала просить. Хороша подруга!
По рукам вновь забегали опасные мурашки.
Стремительным прыжком оказавшись рядом, Мара профессионально их прихлопнула, заодно оттяпав из меня столько сил, что я обмякла в кресле. Вот уж не ожидала, что она на такое способна.
Обязательный грохот — и в апартаменты ворвался встревоженный оборотень.
— Алёна считает, что предлагать наследницу должны были тебе, — спокойно сообщила сестра.
— Зачем мне гарем? — натурально не понял Моррин. — Алёна, ты головой не ударялась? Может, Риану позвать?
Да я его сейчас лично пристукну и под коноплёй зарою!
Вал жара вновь вырвался откуда-то из позвоночника, мгновенно затопив всё тело. Дело не ограничилось прошлыми слабенькими разрядами, слегка щекотавших кончики пальцев: меня всю окутала серебряная сеть мощных вспышек, приятно гармонировавших с охватившей всё моё существо злостью. Одна из мраморных статуй рядом с оборотнем взорвалась щебёнкой, едва я на неё посмотрела.
— Это ты где-то конкретно головой ударился. Зачем мне гарем? — передразнила я, как-то удерживаясь от повышенных тонов. — Что, нельзя было сообщить о наличии законной супруги? Или опять склероз?
Я отказывалась верить, что это я устраиваю безобразную сцену. Алёна, возьми себя в руки. Фиг с ним. Очень надо было. Знала же, что красивой истории не получится, чего теперь кипешить? Никто ничего тебе и не обещал.
Не важно, что я себе пыталась внушить, но только тут и вторая статуя разлетелась шрапнелью, а вокруг меня медленно закружилось уже серьёзно поляризованное торнадо, нашпигованное молниями. И если рванёт…
Как это остановить?!
Я до смерти напугалась.
Запахло озоном и мои волосы начали опасно потрескивать. Оборотень, до этого спокойно стоявший посреди локальной бури, бесстрашно шагнул ко мне в грозу и, глубоко вдохнув, одним движением рук схлопнул стихийное бедствие.
— Ты что, так ей ничего и не объяснил? — Мара напоминала пугало с растрепавшейся и вставшей дыбом причёской.
— Вот-вот, — не успокаивалась я. — Где ты свою вторую половину прячешь? Может, познакомишь как-нибудь?
— Это что такое, по-твоему? — Моррин поначалу онемел от моего напора, а потом обличительно ткнул в кольцо, по-прежнему красовавшееся на моём пальце.
— А на что похоже? — огрызнулась я. — Сам же дал.
— И что я при этом сказал? — мне очень не понравились ни его голос, ни выражение глаз.
— Точно не помню. Что-то, типа, пока ношу — ни одна скотина приставать не будет, — на меня накатила жуткая усталость. Ничего уже не хочу. Только домой — и спать неделю.
— А ты не припоминаешь, что я тебе до этого ещё и сердце открыл? — подозрительно спокойно уточнил он.
— Ты мне ещё лампу в глаза ткни для допроса. Когда и как именно ты мне его открывал, скажи на милость? А то я этот процесс как-то не уловила.
