погребе. — Ты представь себе только, у него не две, а три ипостаси, и все нестабильные.
— Какие-какие? — не поняла я.
— Не знают они, во что в данный момент трансформируются, — пояснил расстроенный оборотень. — То ли в здоровенную кошку драную… прости, синюю, что не лучше, то ли в волка, размером с пинчера. Как я с ней… Что я вообще… Ой, поторопился. В монастырь, что ли уйти?
— М-да, — задумчиво согласилась я. — Не везёт вам всем. Начинай строить, желающих, думаю, с избытком наберётся.
— Слушай, Алёна, — спохватился Мар. — Иди-ка ты к себе. Не знаю, что случилось, но Мор чуть весь замок не разнёс час назад.
Аналогичный совет дал мне и сияющий новёхоньким фингалом под глазом Зариэль, тоже встреченный по пути. Ну, тот по-крайней мере улыбался во все зубы, значит сим „украшением“ он не Мору был обязан.
Так, цветок на месте, дверь тоже.
Я воровато просунула голову внутрь.
Свечи горят, как полагается, обстановка цела. И то — хлеб.
Моррин тёмным силуэтом сидел возле окна и увлечённо читал какую-то рукопись.
На звук прикрываемой двери он свернул свиток и осмотрел мой походный наряд.
— Уходишь? — но с места не сдвинулся.
— Пришла уже, — я бросила тюбик пасты на край бассейна. Над моей привычкой чистить зубы в походе потешался весь лагерь, пока один из орков чуть не отравился, попробовав безобидный „Колгейт“ на вкус. По крайней мере, тошнило его долго и впечатляюще, после чего ко мне начали обращаться соратники с вопросом, как такую же невосприимчивость к сильнодействующим ядам прибрести. — Дожили: колдунов — полный замок, а девушке самостоятельно с кариесом бороться приходится.
— Уйдёшь? — слегка модифицировал вопрос оборотень, продолжая неподвижно сидеть в кресле, только глаза горели жёлтым в полумраке. Жаль, рук не видно. Думаю, когти уже во всю длину вылезли.
— Ну разумеется, — я сбросила куртку и наклонилась расшнуровать ботинки, когда их величество покинули насиженное место. Вихрем пронесясь через всю комнату, Моррин сбил меня с ног и, по инерции завалился вместе со мной на кровать, после чего мы синхронно охнули и расцепились. Я — потому что полтора с лишним центнера не уступающей по жёсткости дереву массы сверху, да ещё и с разгона — это вам не шуточки. Чуть не раздавил, носорог такой. А у самого Мора, видимо, ещё не до конца срослись рёбра.
— Что ж ты творишь? — кое-как вдохнув, я залезла на него и хорошенько подпрыгнула, невразумительно отыгрываясь. — Раз тебе гипс прописали, то и меня за компанию — туда же? Между прочим, на „И в горе и в радости…“ я не подписывалась.
Он тихо, но предупреждающе рыкнул, продолжая смотреть на меня снизу вверх.
— Ну куда я от тебя уйду? — сдалась я, демонстративно подёргав перстень. — Нет, уйду, конечно. Когда-нибудь, и ненадолго. Так что терпи ближайшие сорок лет, пустырник для нервов заготавливай в сезон. Намучаешься ещё, гарантирую.
— Почему сорок? — оборотень легко перетёк в сидячее положение и обхватил меня за талию. Ну и пресс! Я потом как-то попробовала с седлом на животе. Ага. — Это в твоём мире такие странные ограничения?
— Типа того. Мы дольше не живём, — просветила я. — Ну, может, до восьмидесяти ещё доскриплю. Так что, если очень повезёт, то наследников будет максимум один.
— А что, эликсиров долголетия у вас нет? — глаза цвета расплавленного золота округлились, когда я отрицательно помотала головой. Из всего, что я ему рассказала про свой мир, по-моему, только это по- настоящему его и шокировало. — Какой кошмар!
— А что, у вас есть? — вот это интересно. Я, между прочим, уже начала себе представлять, как мы будем через те же сорок лет смотреться: седая я и красавец он.
Ужас какой.
— Ну, разумеется. Как, по-твоему, эльфы умудряются тысячи лет жить? Да в одном моём замке человеческие женщины, одна вторую сотню разменяла, а вторая практически с самого начала у нас, при том, что здесь люди редко до пятидесяти доживают.
— А ты тоже…?
Мор улыбнулся.
— Дважды. Когда двадцать исполнилось и потом раз. Лет пятнадцать прошло после нашего тут появления, а после смерти начинаешь быстро стареть. Хорошо, Ориэль уже появился и выручил.
Я поёрзала, поудобнее устраиваясь.
— А не из-за проклятия?
— Из-за него тоже, но мы-то об его этой стороне не знали. Ориэль, когда мою кровь исследовал, только за голову хватался и своим зельеварительским талантам поражался. В состав эликсира входит одна травка, которая и замедлила действие проклятия. Иначе ты бы сразу Маркина встретила вместо меня, — невесело усмехнулся он. — А с ним, как сама понимаешь, договориться бы не получилось.
Я представила себе разъярённого безвременной смертью старшего брата Воррока — младшего и поёжилась; потом пошевелила мозгами и задала очередной гениальный вопрос.
— А почему вообще так мало смешанных пар?
Тут он снял меня с колен и пересадил на кровать рядом.
— Вот не нравится мне эта тема. Нет, правда, спроси о чём-нибудь другом.
— Ну, Мор! Так не честно. К тому же, после того, что я про вас за это время узнала, уже ни чем ты меня не испугаешь.
— Ты из меня скоро верёвки вить начнёшь, — прокомментировал мой упрашивающий взгляд оборотень.
— Неправда. Вот скажи мне нет, — спровоцировала я.
Он всерьёз задумался.
— Не могу. Точнее, не хочу, а потому и не могу.
— Тогда, колись, — очень захотелось растаять на месте. Тем более, что такие вещи Моррин говорил очень редко.
— Потому что человеческие женщины нас вообще не привлекают. Если ты наш разговор с Ориэлем целиком подслушала, то могла бы и сама догадаться. Даже наоборот, — со вздохом выдавил он. — Смешанные пары встречаются крайне редко. В этом наше отличие от эльфов. В каждой деревне с десяток полукровок. Должно какое-то невероятное генетическое совпадение произойти. Да и то, такое только в этом мире стало возможным: раньше ни одному оборотню и в голову взбрести не могло с человеческой особью скреститься. Это была вторая ловушка заклятия: даже если бы нашлась девица, согласная добровольно или принудительно поучаствовать в его снятии, ничего бы не получилось чисто физически, да и вообще — проще самому повеситься при одной только мысли о таком извращении. Ты — исключение, а поставь передо мной какую-нибудь другую человеческую женщину для… скажем так, размножения — и стошнить может.
— Что, так плохо? — я даже на живот улеглась и голову ладонью подпёрла, заслушавшись.
— Ты как-то спросила, в какой ипостаси надлежит бесчестить, — привёл очень живописный пример Мор. — Как тебе идея?
Я задумалась.
— Если научусь в кого-нибудь превращаться, то идея даже интересная. И нечего так улыбаться. Это ты на меня плохо влияешь. А на тот момент… И правда, давай тему сменим.
Кусочки головоломки становились на свои места.
— Посмотрел я на наши замковые… отклонения, и решился стандартно проверить. Уж очень надоело в собственном психическом здоровье сомневаться. Ни днём ни ночью покоя не было, — уже сам для себя продолжал оборотень, наверное, чтобы выговориться.
— А сейчас? — уточнила я.
— И сейчас нет, — он вновь сгрёб меня в охапку. — Попробуешь опять среди ночи сбежать, начну привязывать к кровати.
