Васька приподнялся и встал, голова немного кружилась, но передвигаться он мог.
— Кажись, да. Ничего обезьяна не сломала. Только иногда в глазах двоится.
— Это хорошо, нас и так, только четырнадцать человек осталось, каждый ствол на счету, — подвел итог Ромыч, и поставив свой котелок в общую стопку, сказал:
— Толстый, Дава, вы со мной, а остальным чистить оружие и провести инвентаризацию всего, что имеем. Фиг его знает, сколько нам тут сидеть.
Втроем они прошли по коридору и остановились перед полуутопленной в бетон комнаткой, которая закрывалась поверху мощными решетками — это и была клетка, в которой сидел мутант. Ромыч включил фонарь и посветил в дальний угол комнаты, в котором сжавшись в большой шерстянной мешок, вздрагивал всем телом плененный горрилоид. Он обернулся на яркий свет фонаря, и одной ладонью прикрыл глаза. Горилл Васька видел и раньше, в зоопарке, да и в телепередачах, так что мог сравнить, чем этот горрилоид-мутант, отличается от земных особей. Этот обезьян был выше ростом, явно за два метра, не такая густая шерсть по телу, более стройный, опять же прямоходящий, в то время, когда обычные гориллы в основном передвигаются на четвереньках. А самое главное, так это неестественные на тупой и бессмысленной морде обезьяны, глядящие на солдат из под выступающих вперед надбровий, умнейшие человеческие глаза.
— Хороший взгляд, — сказал в тишине Толстый, видимо думающий о том же, о чем и Дава. — Из-за этого взгляда, мы его вчера и оставили в живых.
— Точно, — подтвердил Ромыч, и спросил Толстого. — Как, рискнем?
— Давай, — как-то наигранно и беззаботно сказал ростовчанин.
Ромыч вытянул из нарукавного клапана три блестящих металлических кружка, и протянул один Даве, а другой Толстому.
— Что это? — спросил Дава.
— Автопереводчики, наемники дали, а я им за это на 134-й форт указал, там склад вооружений был, — Ромыч ответил, и прилепил свой кругляш на шею, — а этому, — кивок в сторону клетки, — еще вчера, пока он в отключке был, прилепили.
Дава и Толстый сделали тоже самое что и Ромыч, и закрепив автопереводчики, молча повернулись к клетке.
— Ты понимаешь меня? — спросил Ромыч горрилоида.
Дава этому удивился несказанно. Как, неужели этот огромный монстр обросший шерстью, машина смерти, предназначенная для уничтожения всего разумного, что-то может понимать? А еще больше, он удивился, когда услышал ответ мутанта, причем поначалу, он слышал два голоса. Один выдавал какой-то непереводимый звериный рык, сопровождаемый ритмичными ударами мощных ладоней по бетонному полу, а другой, вполне человеческий, усталый и тоскливый. Но потом, это прошло, и на слух приходил только человеческий перевод.
— Да, люди, я понимаю вас, — ответил горрилоид.
— Ты будешь с нами говорить?
— Да.
— Ты кто?
— Боевой самец вождя Ул-хра-ва, хо-мль Бо-хо-жг, семнадцатая атакующая боевая армада, — голос мутанта звучал глухо. — Я ранен и голоден, накормите меня — нужна пища, чтобы заживали раны.
— Что ты ешь?
— Все, любая органика, но предпочитаю свежее мясо.
Кормили горрилоида тушенкой, и всем участникам процесса, было интересно наблюдать как он ест, но когда мутант схарчил тридцатую банку, то решили остановиться.
— Такого проглота, фиг прокормишь, — выдал Толстый.
— Запас есть, натаскали продуктов хорошо, да и расчет был на вдвое большее количество людей, — возразил Ромыч. — Месяца полтора протянем.
После кормежки горрилоид заснул, а разговор продолжился только на следующий день, когда он проснулся.
— Жрать хочу, — такими были первые слова, которыми горилла встретил солдат.
— Сначала разговор, ты нам информацию, мы тебе еду, — твердо сказал Ромыч.
— Не хочу говорить, тяните еду, — упрямился мутант.
Ромыч криво ухмыльнулся, и четко чеканя каждое слово, произнес:
— Тогда, мы тебя обездвижим и выкинем из бункера наверх, к твоим друзьям.
Глаза горрилоида нервно забегали, и он ответил:
— Не надо, я хочу жить. Там смерть для меня.
Разговор длился несколько часов подряд, и в итоге, обычные солдаты, самого обычного взвода, стали владеть такой информацией, которой не владело ни одно земное правительство и ни одна спецслужба. Хо- мль Бо-хо-жг, с самого своего рождения, то есть выхода из инкубатора, понимал, что он не такой как все. Он мог издавать связные длинные звуки, в то время, когда вышедшие вместе с ним из матки тысячи мутантов, этого делать не умели. Он мог приказать кому-то из тех кто был рядом, и тот, без возражений исполнял его веление. Все что они знали при рождении, так это то, что все они, боевые самцы армии вождя Ул-хра-ва, одного из Великой Тысячи правителей. Однако, он воспринял это все как-то смутно, видимо первичная программ дала сбой и повлекла за собой последствия, и то, что для других являлось незыбленной истиной, для него, было сомнительно. Бо-хо-жг понял, что у него есть чувство самосохранение, в то время, как у остальных, его заменяет программа, а потом, проявились и иные чувства.
Изменений и отличий от большинства было много, но объяснить их Бо-хо-жг не мог. Так было до тех пор, пока всю их партию, от инкубатора не направили на откормочную базу, где за два месяца, они должны были достигнуть необходимых боевых кондиций. Там он встретил таких же как и он — тех у кого произошел сбой программы. Первое и самое главное, что они ему внушили — это всегда быть осторожным и таким как все. Вовремя, так как буквально в этот же день, всех кого пригнали на откорм, оттестировали на качество, и двух особей из их партии отправили на переработку. Потом начались ежедневные вливания новых программ в мозг боевых самцов, опять тестирования, а по ночам, общение с такими же как и он, не стандартными.
И вот, пришел день, когда всех горрилоидов собрали в огромную толпу, выдали УБК, боезапас, и отправили сквозь миры отбитые у эльфов, на фронт. Там, ему инсталлировали в дополнение новую программу, и в составе семнадцатой атакующей боевой армады, он побежал вперед. Однако желание жить и понимание того, что он сейчас погибнет, и позже, его тело подберут, ущербные и не годящиеся в боевые, самцы, а после этого отправят на переработку, заставило его сначало сбавить ход, а затем и отстать от основной атакующей волны.
Перележав бой в глубокой рытвине, он стал искать пищу, и обнаружил других отставших. Видимо, и на них программа не подействовала. Они объеденились, и целый месяц бродили по степи и брошенным бункерам, питаясь чем придется, включая и человечину, которую пропустили или не нашли команды сборщиков биомассы. Так продолжалось до тех пор, пока армада вновь не двинулась в путь. Они знали, что все передовые стрелки бегущие впереди, имеют дополнение к программе, и будут стрелять в них, как во врагов. У каждого, под корой головного мозга, имелся вшитый с самого рождения в инкубаторе опознавательный микрочип, и те, кто наступал, получали данные уже от своих микрочипов, которые кричали им в мозг, что перед тобой чужой, убей его. Они хотели жить, и единственное, что им оставалось, попытаться прорваться сквозь оборонительные порядки людей.
Всех вместе, их было не так уж и мало, почти пять сотен, и именно они атаковали первыми укрепрайон «таманцев» ночью. Кто-то даже просочился сквозь линию укрепрайонов, наверняка, а возможно, что и бегает до сих пор где-то. Бо-хо-жгу не повезло, его подранили как раз тогда, когда он думал, что уже достиг безопасного места. В поисках укрытия он заполз в овраг, нашел подземный ход, и в нем же затаился. Еще когда его ранили, он по пути выронил оружие, и когда Дава двигался по коридору, то встретил его голыми руками. Но, видимо от ранения и кровопотери горрилоид ослаб, а потому, и проиграл схватку.
Все, что Бо-хо-жг рассказывал, Дава тут же наговаривал на диктофон, а когда он закончил, то перекинул запись в ноутбук Ромыча. Сама по себе, речь горрилоида была трудна и малоразборчива, видимо особой практики разговора он не имел, да и откуда ей взяться, ведь если даже судить по возрасту, то ему
